Не по торной дороге - Анатолий Брянчанинов (1905)

Дня через два по отъезде Ореста Соханская заехала за Софи, чтобы прокатиться; молодая женщина очень обрадовалась ее приглашению, так как чувствовала положительную необходимость рассеяться. Дорогою разговор, весьма естественно, зашел о настоящем положении Осокиной.

— Те voila dans une position cranement difficile,[206] — заметила ей вдовушка. — Тебе предстоит или быть нахлебницей мужа, или подпасть снова под родительскую ферулу… Je trouve que dans tout ceci il n'y a rien d'engageant![207]

— Aussi ne suis-je pas d'humeur a faire ni fun ni i'autre.[208]

— Следовательно, у тебя есть что-нибудь в виду?

— Пока ничего; но думаю, что положение мое не безвыходно… со временем можно будет что-нибудь придумать…

— Со временем? То есть через год, два, три? А до тех пор etre exposee aux brutalites d'un maniaque, a l'avarice du pere, aux cancans de la ville — bien raisonne![209]

Софи задумалась.

— Tu n'as pas un sou a toi, — резала Катерина Ивановна, — le pere ne te laissera rien, sa fortune sera bientôt éparpillee…[210] С мужем ты разошлась и конечно более уж никогда не сойдешься… Что же ты сделаешь со своею молодостью, красотою? Vas-tu les faire perir dans la misere ou enterrer au fond d'un cloitre? Cela serait d'une folie achevee! Tu es nee pour le plaisir, pour une existence joyeuse et brillante…[211]

— Mais ou la trouver?[212] — не удержалась Осокина.

— А ты будто не знаешь? — прищурилась на нее Соханская.

— Нет! — сконфузилась молодая женщина.

— Огнев! — шепнула ей на ухо вдова.

Софи, хотя и ожидала этого, но невольно вздрогнула от стыда и закрыла лицо муфтою; надо правду сказать: далека еще она была от своей учительницы.

— Il est joli garçon, — между тем продолжала та, — il a une fortune assuree[213] и вдобавок еще души в тебе не чает… Oh, que de voluptes, que d'ivresses en perspective bigre! que me donne le frisson, rien que d'y penser![214]

Коляска подъехала к крыльцу Осокинской квартиры.

— Ты не заедешь ко мне вечером? — спросила Соханская, прощаясь.

— Может быть, — рассеянно отвечала Софи, выходя из экипажа.

— Постой-постой… я совершенно забыла! — роясь в кармане, воскликнула вдовушка и, достав записку, сунула ее в руку Осокиной; потом откинулась в противоположный угол коляски и покатила.

Записка оказалась от Огнева; губернский лев, в страстных выражениях молил Софи приехать сегодня к Соханской, клялся в любви и разных разностях. Осокиной он нравился; пылкая натура ее нуждалась в сильных ощущениях… Перед молодой женщиной мелькали довольство и комфорт — она поехала.

Но, въезжая на двор Катерины Ивановны, она вдруг опомнилась; припомнила все подробности прошлого свидания — и ей вдруг стало стыдно и страшно своего поступка. Софи инстинктивно чувствовала, что вечер этот решит ее судьбу, что, склонившись на просьбу Огнева, она тем самым дает ему право быть еще более требовательным… А что если губернский лев не любит ее, а только обманывает?.. Что если все это кончится одним обыкновенным волокитством и Леонид Николаевичу вместо того чтобы съежиться у ног своей повелительницы, вовремя отретируется, разгласит историю по городу, и о его победе узнает папенька, муж, все знакомые? Софи уже сердилась на свою поспешность. Она готова была вернуться домой, но… парадная дверь отворилась, на лестнице встретила гостью Соханская.

— Ты извинишь меня, chere amie[215], — сказала она ей, помогая раздеться, а сама принимая ротонду из рук лакея, — что я уезжаю… Через полчаса я вернусь. Поболтай пока с Леонидом Николаевичем — он у меня в будуаре.

И не дав Осокиной опомниться, вдовушка порхнула в сени.

Софи, крайне смущенная, прошла гостиную и на пороге будуара встретилась с Огневым; замешательство молодой женщины не ускользнуло от него и он поспешил им воспользоваться.

— Oh, mon adoree![216] — пылко обнял он ее за талию и, страстно целуя ее руки, увлек на диван. — Наконец-то вы сжалились надо мной!