Бабочка на запястье - Анель Ромазова

Раздражает имитация жизни. Собственное бессилие. Я остаюсь под защитой, но в стороне. Не отпускает ощущение недоговоренности. Причиной тому видео, или что-то еще, я не знаю. Если завожу разговор — заканчивается одинаково. Я остаюсь без одежды, и он доводит своими ласками до исступления, стирая все мысли из головы. Роль секс — игрушки мне не по вкусу. Прекрасно помню причины, по которым мы вместе. Временно.

Холод из распахнутой двери струей озноба летит через небольшую гостиную.

Не плакать. Не плакать. Убеждаю себя и сдерживаю, набегающие слезы.

— Что на флешке? Почему не даешь мне посмотреть? — внешне я почти спокойна.

— Мои мотивы тебе похер, Ева… и на то как я к тебе отношусь тоже, — открываю рот для протеста, но его отражают жестким хлопком по столешнице. Чудится, что потолок под пластмассовой плиткой разверзнется, и мне на голову обрушится кара всевышнего.

— В чем я провинилась? И как ты ко мне относишься? — интересуюсь тусклым голосом, заведомо зная, что на них не ответят. Секунду помолчав, требую следующее, — Покажи видео.

— Подумай, ты точно этого хочешь? — высекает хладнокровно, нисколько не меняясь в лице, только с напряженным свечением в глазах.

— Да, черт возьми!! — повышаю на эмоциях голос.

Нервы раскачиваются во все стороны и звенят, как натянутые струны. Ему плевать, что я взвинчена до предела. Мы очень разные. Я закипаю, а Дамир невозмутимо остается за дверью самообладания.

Как в него просочиться? Почему не понимает, как мне тяжело барахтаться в одиночку. В неопределенности. Вдали от дома и привычного существования.

Дамир, взяв карту памяти, ставит ноутбук на колени и загружает файлы. Молчит. От его поведения хочется лезть на стены.

Не желаю, в очередной раз показывать, как сильно меня это задевает. Бегу в ванну, меняю соблазнительный комплект на длинную футболку. Смываю мицеляркой неброский мейк. Распущенные волосы закручиваю в пучок. Теперь пусть любуется на злобную фурию. Как себя чувствую — так примерно и выгляжу.

Вряд ли можно увидеть что-то страшнее смерти сестры. Сердцебиение, вопреки всем уговорам, наматывает бешеный ритм, пока я иду по узкому перешейку между ванной и гостиной. Однушка разом удлиняется в натянувшемся волнении. Короткие покалывания в ребрах и лед в онемевших пальцах. Температура в организме близится к нулю, под застывающей кровью.

Боже, все-таки страшно.

Едва я приближаюсь, Дамир цепляет меня и садит к себе на колени. Я инстинктивно прижимаюсь. Его горячие губы замирают на моем виске.

— Это не касается коллекционера. Просто запомни, как раньше уже не будет, — выдыхает с непонятной интонацией. Если так хотел успокоить, напряг еще больше.

Монитор оживает. Концентрируюсь на картинке и слушаю фоном негромкий закадровый перевод от Вавилова.

— Стив, дорогой, иди скорее к нам.

Солнце ярко бьет по линзам камеры. Треск и шорох, пока ее устанавливают на штатив.

— Одну секундочку, Нетали…Вооот… все в кадре, — произносит мужской голос на чистом английском.

На детской площадке возле двухэтажного особняка, две девочки кружатся, взявшись за руки. На вид им около семи лет. Одна ярко рыжая в красном платье, другая с пепельно — русыми волосами в желтом. Через секунду мужской силуэт попадает в кадр со спины и подхватив хрупкую женщину за талию, приподнимет и целует.

— Стив, прекрати… тут. тут дети, — смеется она, поправляя, растрепавшиеся огненные пряди.

— Ну и что, пусть наши девочки видят, как их родители любят друг друга, — отвечает, не оставляя попыток, прижать жену крепче. Объятия прекращаются, когда девочки с разбега прилипают к родителям.

— А где Колин? — спрашивает рыженькая.

— На тренировке по теннису, Эйва.

— Я хотела, чтобы он меня покачал. У него так здорово получается… прям до неба.

— Прям таки до неба, — Стив подбрасывает ее и ловит обратно.