Бабочка на запястье - Анель Ромазова

— Ты хочешь понаблюдать, как твою сестру будут насиловать? — раскатывает сочувствием, к Арине. За Еву, мне просто страшно. Лучше бы ее обычный стопор накрыл, это как-то привычно. А сейчас больная дикость в глазах.

— Я хочу увидеть его лицо, и она не умрет… она не может.

— Я сделаю скрин и покажу..- не успеваю договорить, Ева нажимает плей. —

Девушка на экране жмется к окну, прикрывая телефон. Невидимой силой ее дергают. — Пожалуйста. не надо… я все сделаю- визжит обезумевшее. — Успокойся, Сантурия ты мне надоела, пришло твое время сгореть. — Не-е-ет — динамик пишет всхлипы, звуки борьбы. Арина мелькает в кадре, тот кто ее мучает, нет. На секунду ее лицо попадает в фокус, стеклянные от боли глаза. Тишина потом жалобный писк, камера ловит ладонь, с каплями крови и белой лилией на запястье. Ярко желтая бабочка распахивает свои крылья, но взлететь уже никогда не сможет, проткнутая иглой.

Глава 25

Арина мертва.

Ее последние слова звенят в ушах, сливаясь в невыносимый стон. Зажимаю руками. В рассудок течет туман. У меня больше нет сил, сопротивляться, плакать, кричать. Полное безразличие. Открываю глаза и вижу только жестокую реальность.

Ее больше нет.

Я это понимаю головой. Но продолжаю не сводить глаза с белого цветка и бабочки на нем. Шепчу одно.

— Хорошо, что не вижу ее лицо… Хорошо, что не вижу…

Так проще абстрагироваться и представить, что видео это такой фильм. Кусок пленки, обрывок и этого не случилось на самом деле. Монтаж.

Я не чувствую, как слезы капают на клавиатуру, разбиваясь о пластиковые кнопки.

Ева… Евка. Зайка моя…

Осыпается со всех сторон, больше не услышу. И это не кошмарный сон.

Медленно моргая, беру в фокус лилию. Меня ждет, тоже самое. Сердце листом бумаги сворачивается в ком и каменеет, словно пропитано клеем.

Рин-рин, ты поздно спохватилась. Вечно голодный зверь идет за мной. Эти дары смерти предназначались именно мне. Сомнения сгорают, как спичка.

Но чтобы ни случилось, мы были друг у друга. Недолго и столько всего еще не произойдет.

Ее нет.

Осталась только я. Все время, проведенное в ее квартире, впитывала Арину в себя. Она теперь живет во мне. Вместе со мной. Как подселение души, крепко держит и не дает сорваться. Принятие, слишком легко проникает, оставляя горечь утраты.

Дамир настороженно следит. Ожидая чего? Помешательства? Истерики? Комы? Их нет. Может потом, позже, когда осознаю в полной мере, или почувствую.

Хотя, я с самого начала понимала, что у меня ничего не получится, просто не позволяла так думать.

Как это назвать? Третий глаз, астральная проекция. Мои сны — подсказки, что Арина уже не вернется.

Я отпускала ее руку сотни раз, так и не сумев удержать.

— Ждешь, что я сойду с ума от горя? — произношу скорее устало, чем печально.

— Как минимум потери сознания — садится на корточки, поворачивая к себе лицом. С недоверием вглядывается в мои опустошенные глаза.

Да, так наверно себя ведут бездушные стервы. Или люди на грани. Только я за ней, уже очень далеко. Пересекла и иду в пугающую темноту.

— Можешь поплакать… сам не пробовал, но все говорят, так легче — сострадание в голосе и в том, как гладит мою щеку.

Эта пустота кует таким холодом, что я бы рада, ощутить обычное оцепенение. Дамир тянет меня вниз, усаживаясь на пол и забирая в свои руки.

Тяжелое дыхание, грудь к которой меня с силой прижимают, поднимается и опускается. Его сердцебиение глухими ударами раздаются по лицу. Можно подумать, что ему не безразлично то, что произошло. Иначе, почему это сердце бьется с таким частым ритмом.

— Ты когда-нибудь убивал?

— Почему об этом спрашиваешь? — от звука его голоса, волна вибраций выстегивает прерывистый стук, сбиваясь и начиная заново.