Список для выживания - Кортни Шейнмел (2020)

– Что ж, рискуя нарушить правило, признаюсь, что я в ступоре, – продолжила Меган. – Я дописала рассказ до середины, но не знаю, как закончить. У меня даже плохо не получается писать.

– Можем встретиться после уроков и обсудить твой рассказ подробно, – ответила доктор Ли. – Но в целом могу сказать, что в писательстве главное – поверить в себя. Поверить, что идея в вашей голове заслуживает жизни. По сути, таким образом вы показываете, что сами заслуживаете жизни. Слово на букву «с», как ты его назвала, обычно знак, что мы сомневаемся в собственной значимости. Противоположность веры в себя. Покойный сенатор Пол Цонгас как-то сказал: «На смертном одре никто не жалуется, что мало работал». Лично я всегда считала это чепухой. Практически все мои знакомые писатели на смертном одре придвинули бы ноутбуки поближе, потому что в этой ситуации терять уже нечего и поверить в себя нетрудно. Правильнее было бы сказать так: «На смертном одре никто не жалуется, что мало волновался». Так что мой вам совет: не тратьте время на волнение по поводу своих рассказов. Просто пишите их, а потом редактируйте, редактируйте и редактируйте.

Всего за две минуты она произнесла «на смертном одре» три раза. Каждый раз у меня в груди что-то сжималось. У Талли не было ни работы, ни смертного одра. У нее был смертный пол. Сказала ли она что-нибудь, лежа на том полу? Я никогда не узнаю. Но она все же оставила в кармане список.

Вспомнив об этом, я потянулась рукой в карман. В тот день я взяла список Талли с собой, и сердце забилось чаще, пока я пыталась нашарить его пальцами. А, вот он. Края у него поистрепались, потому что я постоянно его мусолила, стали мягкими и шершавыми. Когда я разворачивала листок, на истончившихся сгибах я заметила небольшие разрывы. Может, стоит его заламинировать. Но если заламинировать список Талли, я больше не смогу трогать то, что трогала она, а мне нравилось думать, как я глажу пальцем невидимый отпечаток ее пальца. Будто глажу пальцем ее палец. Я больше не смогу так делать, если заламинирую листок.

Когда доходило до списка, я все время пыталась выбрать меньшее из двух зол: оставить его дома или взять с собой в школу, рискуя в обоих случаях; ламинировать или не ламинировать – у каждого варианта был свой дурацкий побочный эффект. Я погладила пальцем между сгибами, скользя вниз по списку. Тринадцать строчек плюс аббревиатура СВТ в заглавии и номер Адама на обороте. Он пока так и не ответил. Адам, кем бы он ни был и где бы ни был, – почему он не перезвонил?

Когда я писала рассказ или прорабатывала мотивацию персонажа, я рисовала их у себя в голове и представляла разные сценарии. Адам не был выдуманным персонажем, но с ним я поступила так же. Я представила себе, как человек без лица получает от незнакомки голосовое сообщение, а потом смс. Что он будет делать дальше? Возможно, попробует связаться с Талли, но папа уже отключил ее номер. Я ужасно взбесилась, что он так быстро это сделал. Я хотела писать себе сообщения с ее телефона, потому что тогда они останутся во главе нашей переписки. Меня выводило из себя, что в телефоне имя сестры уходило все ниже и ниже. Приходилось долго прокручивать, чтобы до него добраться.

И потом это же номер Талли. Даже если он ей больше не нужен, я не хотела, чтобы он достался кому-то другому. Может быть, Адам звонил ей сказать: «Привет, мне написала какая-то девчонка, говорит, что она твоя сестра». Но без ее телефона я не смогу ему ответить. Но папа ни о чем таком не думал. Ему надо было поскорее вернуться к своим делам. Я подняла взгляд, чтобы узнать, не смотрит ли на меня доктор Ли. Она не смотрела, а что-то писала на доске. Я вытащила телефон и написала Адаму еще одно сообщение: «Привет, это снова Слоун Вебер, сестра Талли. Не хотелось писать об этом в сообщении, но Талли умерла. Я нашла у нее в кармане твой номер».