Подари мне белые сны - Ника Муратова (2007)

Отношения их напоминали отношения молодого барина и любимой старой няни в современном интерьере. Когда у Алекса было настроение, он рассказывал ей о своих похождениях, о том, что узнал, как падал и вставал на ноги. Груня слушала, охала и хваталась за сердце.

— Если бы Марта Феоктистовна слышала это! — приговаривала она. — Ее мальчик, такой нежный и чувствительный, жил в подвалах и питался с уличным отродьем!

— Груня, да ты так ничего и не поняла! Это же были мои друзья, слышишь? Друзья, которых у меня никогда не было в детстве благодаря мамочке. Она лишила меня всего — нормального детства, нормального общения. Никогда не прощу ей.

— Но Сашенька, она же тебе образование дала, она о твоем благополучии пеклась.

— Да, это верно. Мозги она мне вставила на нужное место. Только меня никто не спросил, хочу я такой жизни или нет. Если бы я не сбежал тогда, что было бы, а? Грунь, ну вот скажи, что было бы дальше? Так и держали бы меня взаперти и водили везде за ручку? Да я до двенадцати лет спички не мог в руки взять. Она сразу поднимала крик: «Отберите у него спички! Он может зажечь их и обжечься!» Я нож не умел держать, я на улицу один не выходил, мне чуть ли не градусником температуру еды измеряли. Я же мог сойти с ума, Груня, понимаешь? И я думаю, что мама была не совсем в уме, когда проделывала все это.

— Не знаю, Саша, не знаю. В последние годы Марта Феоктистовна такая стала… Вся в себя ушла, голова седая, сильно сдала, горемычная.

— Не дави на жалость, Груня. Она знала, почему я сбежал и почему ни за что не вернусь под ее крыло. И я ничуть не жалею, что сделал это. Я бы никогда не вернулся в этот дом, пока она была здесь. Ты — другое дело. Давай-ка пить чай, мой нос чует запах печеного с кухни. Признавайся, чего напекла сегодня?

В таких разговорах они по крупицам восстанавливали годы, проведенные врозь. Алекс узнавал о матери, Груня — о том, как Сашенька превращался в Алекса. Когда она бормотала себе под нос, она называла его «мой мальчик». Вот и сегодня, увидев его в плохом настроении, она зашаркала на кухню варить горячий шоколад, который он обожал. «Мой мальчик не в духе, моему мальчику нужен шоколад», — шелестела она. Груня пришла в этот дом деревенской девицей, умеющей варить картошку и жарить грибы с луком. За долгие годы совместной жизни Марта научила ее многому. Сама вышедшая из низов, она за годы благополучия приобрела весьма требовательный вкус во всем. Строгая в отношении еды, она требовала и от Груни основательности. Алекс всегда говорил, что лучше Груни никто горячий шоколад не готовит. Она и какао добавит, и кусочки настоящего шоколада растопит, и молотыми орешками присыплет.

Когда она внесла дымящуюся чашку к нему в комнату, он лежал одетый на покрывале, ноги — на спинке кровати, руки — под головой, глаза уставлены в потолок.

— Шоколад, Сашенька. Выпей.

— Груня, меня шоколад сейчас не спасет.

— Спасет, спасет. Всегда спасал, и сейчас спасет.

Алекс нехотя придвинул к себе горячую кружку.

— Али влюбился мой мальчик? — пробормотала Груня и вышла из комнаты.

— Ну, Грунька, все тебе интересно! — крикнул ей вслед Алекс.

— И неинтересно мне вовсе, у самого на лице нарисовано, — донеслось из-за прикрытой двери.

— Груня! Не выдумывай!

— Больно надо. Я-то, в отличие от некоторых, на выдумки не сильна.

— А кто силен?

— А зеркало вон на столе стоит, погляди.

Груня торопливо зашлепала от двери, зная, что за такими словами последует достойный ответ.