Алекс скомкал скатерть на столе, и приборы на ней сдвинулись в его сторону. Это же надо быть таким идиотом! Столько месяцев он сходил с ума по одной простой причине — по причине своего дебилизма. Кира замешкалась у порога, губы ее шевелились, словно она повторяла еще раз произнесенные им слова и они медленно доходили до нее, раскрывали глаза на все произошедшее. Она тоже побледнела. Резко развернулась, подошла к нему быстрым шагом и со всего размаху влепила пощечину.

— Вот теперь я все сказала и могу уйти с чистой совестью.

Алекс вышел из ступора и кинулся за ней, с грохотом опрокидывая на ходу стулья.

— Кира, стой! Кира, какой же я дурак, идиот, псих, шизофреник, называй меня как хочешь, Кира, только постой, прости меня!

Он нагнал ее у двери и крепко обнял, не давая сдвинуться с места.

— Пусти! Пусти меня, я видеть тебя не хочу! Как ты только мог…

— Миленькая моя, любимая, говори все что хочешь и будешь права. Сто, тысячу раз права! Хочешь, ударь меня еще раз, если тебе от этого станет легче, хочешь?

— Ничего я не хочу! — шипела она, не желая, чтобы Груня стала свидетельницей этой сцены. — Пусти! Я хочу уйти и больше никогда о тебе не слышать! Я убить тебя готова!

— Убей! — с готовностью согласился он. — Убей, только не уходи.

Она продолжала бешено колотить его по груди.

— Я ненавижу тебя, ненавижу!!!

Она вдруг обмякла в его руках и зарыдала.

— Ну не плачь, Кира, лучше прибей меня, только не плачь.

Он неумело утешал ее, не зная, чем может загладить свою чудовищную ошибку. Никакие слова тут не помогут. Он бросил ее в больнице, когда она чуть не умерла от того, что его, его ребенок вызвал у нее кровотечение. Он мог только отдаленно предположить, что она думала о нем все это время. И после такого сволочного поступка она еще пришла к нему, пришла поговорить, наступив на горло своей гордости, сделала первый шаг, не подозревая, что он не стоит этого.

Кира взяла себя в руки и успокоилась. Попыталась прислушаться к своим чувствам. А их было много и самых разных. Конечно, на первый план выступили боль и обида. Она во всем винила себя, а оказалось, что он просто-напросто заподозрил ее в измене! Банально и просто, как три копейки. Обидно, что он вообще мог так о ней подумать. Но, с другой стороны, разве она не сделала все, чтобы внушить ему свою независимость от него, отсутствие обязательств? Разве не она вела себя как дура в тот вечер, когда танцевала со всеми подряд, кроме Алекса? И все это, зная о его чувствительности к таким вещам. Разве не она скрыла от него беременность? И что мог подумать бедный парень, услышав в больнице, что она была беременна? Тут не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сложить все воедино и сделать самый что ни на есть неправильный вывод. Так кого винить в такой ситуации? И что было бы, не приди она вчера в этот дом?

— Кира, ты сможешь когда-нибудь меня простить? — прозвучал тихий голос над ее головой.

Она пожала плечами:

— Хорошо, что нам не по семьдесят лет.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Почему?

— Потому что мы еще можем позволить себе потерять несколько месяцев. В старости нам бы показалось это вечностью, которую не наверстать.

— Мне и так это время показалось вечностью, — виновато улыбнулся он. — Но я собираюсь все наверстать, уж будь уверена.

Часть III

СТУДИЯ

Глава 16