Мы не всерьёз - Алёна Черничная

Первый китайских фонарик медленно устремился вверх одновременно с четким возгласом откуда-то издалека: «Сдавайся, Маша!» И каждый последующий взлетал под эти слова, доносившиеся на разные голоса со всех сторон пляжа. А я… А я была сбита с толку. Полностью и окончательно. Сердце как пьяное шаталось по всей грудной клетке. Все чувства и эмоции горячим комом перехватили горло.

«Сдавайся, Маша!»

Мои глаза завороженно наблюдали, как на фоне угольно-черного неба плавно взлетают десятки светящихся огоньков. Выстраиваясь в причудливые созвездия, они яркими точками отражались в темной морской глади. Вся линия пляжа была мягко освещена световыми шарами, медленно парящими в ночи.

— Сдавайся, Маша, — раздалось так близко, что я вздрогнула, схватив влажно-соленый воздух ртом.

Та самая рыжеволосая девушка светилась улыбкой не хуже зажжённого фонарика, который через мгновение уже выскользнул вверх из пальцев ее и ее спутника. Снова подмигнув мне, она прильнула к его груди, а парень осторожно поместил свою голову на рыжую макушку. Они так и стояли, прижавшись друг к другу, наблюдая за сотней ярких огоньков в ночном небе.

Горячий укол остро вонзился куда-то между ребер. Обескураженная, потрясенная, растерянная я стояла посреди множества льнущих друг другу парочек во всей этой огненной романтике… одна. Боже... Гера просто выбил реальность у меня из-под ног, наполнив ощущением, что одна-то и не хочу...

«Сдавайся, Маша!»

Резко развернувшись, я ринулась туда, где точно знала, что там меня будет ждать обаятельно-наглая улыбка.

Гера расслабленно подпирал спиной двери своей машины, спрятав ладони в карманы джинсов. Заметив, как я, рассекая носками ботинок рыхлый песок, решительно мчусь в его сторону, лишь приосанился, расправив плечи. Мне показалось, что я просто взорвусь от распирающих меня чувств. Не знаю чего хотелось больше: вжаться наконец в его руки и до головокружения захлебнуться от терпкого аромата хвои или же вонзить свои пальцы в расписную шею. Он же ведь и не собирался возвращаться на пляж, оставив меня там одну. Он знал… Гера рассчитал меня до миллиметров.

— Ты… — я замерла в паре метрах от него, сцепившись взглядом с пронизывающими насквозь глазами. — Это же просто сумасшествие.

— Даже отрицать не буду, — Гера невозмутимо приподнял уголки губ. — С той минуты, как ты исчезла из клуба, сам не свой.

— Ты большая сплошная наглость, — выпалила я и сократила между нами расстояние еще одним шагом, чувствуя, что по телу начинает разгоняться дрожь.

— Не исключено, — по-хулигански усмехнулся он.

Куча вопросов кружилась у меня в мыслях: как это провернул? Когда? Кто все эти люди? Но Гера склонил голову набок, а та самая раздражающая прядь волос сместилась на лоб.

— Нет, это уже невыносимо, — простонала я, не отводя от него взгляда.

Меня словно невидимой волной подтолкнуло вперед. Я стала к нему так близко, что без труда пропустила мягкие волосы через пальцы, легко зачесав их обратно. Янтарные глаза напротив жгли до ощущения, что у меня вот-вот подкосятся ноги. Гера неторопливо достал руки из карманов. Окольцовывав мою талию татуированной лапой, он уложил ее мне на поясницу, чуть ниже края свитера, накинутого поверх платья. Тонкая ткань как решето пропустила сквозь себя жар мужской ладони. И этот жар эхом отозвался где-то глубоко между бедер, когда Гера крепко-накрепко прижал меня к себе. Его свободная ладонь погрузилась в мои распущенные волосы, мягко перебирая их в пальцах.

— Сдавайся, Маша.

В легких не осталось кислорода. Лишь его парфюм. Я осторожно обняла руками татуированную шею, сцепляя пальцы позади нее в замок.

— Это значит «да»? — Севший до мягкого хрипа шепот Геры жаром покалывал мои губы, дурманя окончательно.

Я едва успела потянуться за таким неминуемым и до головокружения нужным поцелуем, как позади послышалось радостное улюлюканье:

— Сдалась все-таки!

— Целуйтесь уже!

— Горько!