Последнее падение - Дориана Кац (2023)

В фигурном катании часто встречались какие-то непонятные ситуации, которые вроде бы и не нарушали основной регламент исполнения элементов, однако и не походили на максимальный уровень. В таком случае судьи могли закрыть глаза на погрешность и вынести решение в пользу спортсмена, не снимая лишние баллы.

Музыка начала набирать темп, приближаясь к кульминации, из-за чего мне пришлось набрать ещё больше скорости, чтобы уложиться в оставшиеся секунды. Думаю, все помнят мои проблемы с двойным Акселем в начале спортивного пути. Так вот, сейчас я уже стабильно исполняла этот прыжок, усложняя его всем, чем только можно, однако Славянской этого было мало. Она явно хотела, чтобы я вошла в книгу рекордов и пополнила список тех женщин, которые могли исполнить Аксель в три с половиной оборота.

— Step out, — проговорила Славянская, когда я сделала выезд со сложнейшего прыжка, но не удержавшись перескочила на другую ногу.

— Хороша девчонка.

— Только высоты ей не хватает, — констатировала Ирина Владимировна. — Но ничего, натаскаем. И не забывай, исполнять его тут, не значит исполнить на официальном старте. Там нервы и лишние мысли, здесь спокойствие и сосредоточенность. А раз она допускает ошибки на нашем льду, то нет гарантий, что на контрольных прокатах Аксель вообще будет исполнен. Есть вероятность, что она вообще испугается и прыгнет в два с половиной оборота, или окажется сидящей на пятой точке.

К этому моменту я уже завершала комбинированное вращение, задыхаясь от нехватки воздуха. Почему-то именно короткая программа всегда выкачивала из меня все соки, заставляя ещё долгое время после проката сидеть неподвижно и смотреть в одну точку. Возможно, в короткой программе я ощущала весь груз ответственности, лежащий на плечах.

Количество элементов произвольной программы позволяло исправить почти любые ошибки, меняя содержание программы и перестраивая всю концепцию. Да, помимо простого катания и тупого исполнения заученного, в нашем спорте важно и нужно работать головой, подсчитывая все свои ошибки и помарки, собирая потерянные баллы на чём-то другом. Если в произвольной можно было исполнять один прыжок дважды, то короткая программа этого не позволяла. Повторения там были запрещены, а значит права на ошибку не было.

Закончив программу, я показала завершающую точку и рухнула на лёд, хватая ртом воздух. Откуда-то сверху посыпались возгласы и аплодисменты, которые были практически не слышны из-за покалеченной психики. Подняв голову, я увидела хорошо знакомых мне Разнова и Короля, кричащих воодушевляющие речи.

— Заткнитесь оба, идиоты! — рявкнула на них Ирина Владимировна. Ей даже громкоговоритель не понадобился, её и так было прекрасно слышно. — На тренировку шуруйте, иначе Дмитрию Васильевичу доложу, чем вы тут занимаетесь.

— Хорошо, Ирина Владимировна! — в один голос ответили ей ребята с трибун и скрылись в коридоре верхнего этажа.

— Идиоты, — сказала Славянская, пытаясь скрыть улыбку. — А ты там что расселась? Сейчас жопу отморозишь и придётся тебе её ампутировать. Вставай давай, хватит комедию ломать.

Я кое-как встала со льда и, пытаясь дышать ровно, подъехала к тренерскому составу.

— Ну что, — Ирина Владимировна вырвала лист из своего блокнота, на котором были расписаны все мои элементы и помарки, и протянула мне для ознакомления. — Недокруд в каскаде на втором прыжке, плюс нечёткое ребро. Судьи может и простят этот недочёт, но я не стану. И почему руку наверх не вынесла на тройном Риттбергере? — я пожала плечами. — Чтобы завтра она там появились. Тройной Аксель, в целом — неплохо, но высоты всё ещё мало. Я же тебе говорила, сядь на ногу пониже и не выпрыгивай сразу. Не можешь ты прыгать с зубца, прыгай со стопора, всё-таки прыжок рёберный. Завтра, что будешь в произвольной делать?

— Два тройных Акселя, один из которых в каскаде. Про двойные могу забыть, все прыжки только в три оборота.