Мятая фольга 2 - Татьяна Снежная

-Я позвоню сама, -останавливаю я ее, не осознающую еще, что это зло приходило совсем не по ее душу и для вида опускаю ладонь в карман куртки.

Ярость во мне медленно затихает, втягивая свои щупальца. Мне не дано понять эту безрассудную храбрость, что таится внутри меня. Не знаю, из какой глубины недр она вырывается, что бы помочь. Очевидно, я просто еще не все решила для себя, что бы позволить кому -то стать на пути моих личных интересов. Возможно, я смиренно переняла часть характера близкого мне человека... Да, не всегда получается договариваться, иногда нужно просто брать и нещадно крушить все, что отдаляет от личной цели. Есть ли у меня цель? Печально усмехаюсь, подойдя к витрине и изучая свое измученное стрессом лицо. Какая -то цель у меня определенно есть ...

18.

Все вокруг расплывается. Слиплись заиндевевшие ресницы от непрошенных слез, которые скатываясь, тут же остывают на моих ледяных от мороза щеках. Ощущаю эмоциональное истощение и какой -то странный, звериный голод. Это чувство не сытости, делает меня восприимчивой к едва уловимым звукам ночного города: над головой жалобно скрипят провода в такт урчания в моем пустом желудке, отчетливо хрустит снег, словно корка поджаристого свежего хлеба под лезвием ножа. Я неторопливо шагаю, прихрамывая на левую ногу, в забытьи своих тошнотворно - противоречивых мыслей, что целенаправленно ведут меня к единственному месту, в котором так или иначе сходятся все пути моей короткой жизни. Шарф сбился, одним концом свисая так, что метет дорожку позади меня, обращаю внимание лишь на озноб, который не так уж легко игнорировать.

Домой.

В дом, что уже давно стал для меня стеной преткновения несбыточных желаний, тяжелых решений, которых я и раньше не могла принять.

Это сделала я. Это ведь я впустила в наш с Никитой мир, черную кошку.. Черную кошку с рыжим хвостом. Белого кролика -кукловода... Партия, что разыграна против меня - увенчалась феерическим успехом. Моя вина. Сдалась. Отдалась без борьбы. Получила сполна...Лучше бы мне не возвращаться.

Да. Именно от этого жгучего чувства вины...плачет душа, рождая слезы. Очередной раз утерев их холодной ладонью, окидываю взглядом пространство вокруг себя. Аптека, булочная, за автостоянкой поворот и выход к знакомой девятиэтажке.

Эти несколько последних шагов даются мне особенно трудно. Я останавливаюсь, но тяжело выдохнув, вновь иду вперед, замедляю шаг, но проглотив пустоту, ускоряюсь..

Неожиданно в глаза бьет слепящий свет фар. Я щурюсь, отворачивая лицо. Моргнув, свет гаснет, и я, распахнув глаза, всматриваюсь в непроглядную тьму за лобовым стеклом, темно- синего Фольксвагена. Сердцебиение учащается, начиная отбивать канкан, который разрывает грудную клетку.

В мире иллюзий боль души- единственная реальность...

Отвожу взгляд, когда дверца со стороны водителя распахнулась. Сжимаю челюсти. С некоторой заминкой, гулким консонантом она захлопывается, и я начинаю отсчитывать знакомые неторопливые шаги. На двенадцатом, закрываю глаза, сместив к переносице брови.

Догадались, чего я жду?

Но нет. Его ладонь не касается моей щеки. Рука Никиты стягивает с моей шеи висящий на одном "спасибо" длинный шарф и голосом, который разрывает меня пополам, произносит:

- Идем.

Шагаю вслед за ним. Сверлю взглядом его зимние ботинки, изучая рельеф узора, что оставляет в снегу подошва. Кожу лица жжет, покрасневшие от усталости глаза слипаются, мысли рассыпаются словно осколки битого стекла. Молчу, даже не пытаясь предугадать, чем для меня это все закончится.

В полутемной прихожей, не сняв верхней одежды и обуви мы оба замираем. От истощения и усталости нестерпимо хочется забиться в любой темный угол. Еще больше согреться в его теплых объятиях, как сегодня утром. Пусть назовет меня глупой, притянет к себе...выслушает мою сбивчивую речь и я, наконец, признаюсь самой себе, что ничего другого мне не надо.