Мистер Совершенство - Дж. Хасс

Он выдавливает слабую улыбку, затем возвращается в свой кабинет и закрывает нашу смежную дверь.

Не знаю, что и думать об этом. Или об этом платье. У него такой красивый оттенок розового. И на нем есть ярлык. Я не против потратить на платье сто долларов, но две тысячи? Нет. Ни за что. Бьюсь об заклад, что даже если лет через пять я найду это платье в магазине уцененных товаров, оно все равно будет мне не по карману.

Одна проблема. У меня нет бюстгальтера. Сегодня на мне была маечка. Пятницы для повседневной одежды, что означает, что на протяжении всего рабочего дня под моими малышками не будет никаких корсетных изделий.

Как бы то ни было, я надеваю платье — какой у меня выбор — и понимаю, что у меня еще одна проблема. У платья молния на спине.

Черт.

Смежная дверь снова открывается, и Мак открывает рот, словно собирается что-то у меня спросить. Но вместо этого говорит:

— О, черт.

Закрывает дверь и исчезает. Я улыбаюсь. Потому что это определенно было хорошим «О, черт». Я иду, пытаясь прекратить улыбаться, как идиотка, и снова открываю дверь:

— На нем молния, Мак. Ты можешь мне помочь?

Его рука в волосах, будто он просто перебирал их пальцами.

— Ммм, конечно.

Я прикусываю губу, поворачиваюсь и убираю волосы со спины. Молния начинается на моей пояснице, и как только его пальцы касаются моей кожи, у меня от волнения бегут мурашки. Он медленно застегивает молнию и затем останавливается, когда достигает самой широкой части моей спины. Меня на мгновения захватывает паника, что платье не сойдется, но Мак поправляет ткань и заканчивает.

Я смотрю через плечо и улыбаюсь:

— Здесь двойная молния. Так что нижняя часть расстегивается вверх. — Прямо между бедер… не добавляю я. — Ты можешь ее расстегнуть?

Он смотрит на меня своими голубыми глазами, затем его взгляд падает на мою попу. Это платье с юбкой-карандаш, понимаю я. И оно обтягивает мое тело, как перчатка.

— Нет, — говорит Мак.

— Прости? — смеюсь я.

Он качает головой:

— Нет. Для работы это платье не подходит. Эндрю забирает тебя после работы?

— Я же тебе сказала, что не могу об этом говорить.

— Ну, эта молния не предназначена для того, чтобы ее расстегивали, Элоиза. У нее декоративная функция.

— Я так не думаю, Мак. Думаю, что так я смогу передвигать ногами. — Я шагаю вперед, и платье делает все возможное, чтобы мои колени были крепко прижаты. — Если бы сейчас был вечер, и я бы шла на свидание, то да, я бы согласилась с этим. Это сексуально, правда? То, как мне приходится делать эти маленькие шажки. Но на работе, Мак? Ты действительно хочешь, чтобы сегодня я двигалась, извиваясь, по офису и крутила своими бедрами с каждым шагом?

На его лице противоречие… он почесывает подбородок и размышляет над дилеммой.

— Либо ты немного расстегиваешь молнию, либо весь день я буду крутить бедрами. Выбирай.

Он лишь немного расстегивает молнию, чтобы освободить от плотной ткани мои колени.

— Спасибо, — говорю я. — И еще, было весело. Так что за это тоже спасибо.

Я возвращаюсь в свой кабинет, и он следует за мной и прислоняется к дверному косяку. Хмурится, глядя на меня:

— Во сколько ты вернешься домой в воскресенье? — на мгновение я замираю, гадая, как далеко должна зайти в своем обмане, но прежде, чем мне удается ответить, он говорит: — Ты же вернешься домой в воскресенье? Ты придешь на работу в понедельник в юбке-карандаш и в рубашке?

— Ты планируешь снова сорвать с меня мою одежду в понедельник?

— Я не уверен, Элли. С Эндрю у вас серьезно?

Вау. Думаю, что вероятно он ревнует. К ребенку! К тому, с кем бы я никогда не пошла на свидание. Я думаю об Эндрю, как о младшем брате.

— Мы друзья, — говорю я. — И мне он небезразличен. — Это правда. В своей книге я привожу его в пример, поэтому вкладываюсь в его успех.