— Просто… не останавливайся, — стонет она с закрытыми глазами. — Не знаю, что еще сказать. Просто не хочу, чтобы ты останавливался.

— Я тоже не хочу останавливаться. Так скажи мне, что же мне сделать.

Она на мгновение открывает глаза, но я прижимаю большой палец руки к мягким складкам, и ее глаза немедленно закрываются.

— Вот это, — говорит она. — Больше этого.

— Слова, Элли. Мне нравится слышать слова. Это чертовски горячо. Чем пошлее, тем лучше. Так произнеси же их. Произнеси все это, Элли. И я прикоснусь пальцами к чему угодно. Прикоснусь ртом к чему угодно. Я буду трахать тебя, пока не станет больно. Я сделаю все возможное, чтобы ты кончила. Чтобы сделать тебя моей.

Сейчас она задыхается. Ее хватка на моих волосах все усиливается и усиливается, из-за пульсирующей волны удовольствия, которое наверняка в ней накапливается.

Но она все еще молчит. Ничего, кроме ее тяжелого дыхания в ответ.

Я убираю пальцы и встаю.

— Мак, — наконец произносит она. — Пожалуйста… просто…

— Раздень меня, — говорю я. — Если ты не можешь попросить о том, чего хочешь, то я с радостью начну первым.

Она подносит ко рту ноготь, и я впервые замечаю, что ее лак скололся. Она мгновение прикусывает ноготь, а затем опускает руки мне на плечи и снимает с меня пиджак. Осторожно кладет его на подушки рядом с нами, а затем сжимает в кулаках ткань моей рубашки и вытаскивает ее из брюк.

— О, да, — говорю я, слегка кивая головой. — Мне нравится эта Элли.

Элли ослабляет мой шелковый галстук, поднимает воротник, снимает галстук через голову и кладет его поверх пиджака. Она сжимает, а затем расслабляет губы, когда начинает расстегивать мою рубашку снизу вверх. Когда она добирается до последней пуговицы, то спускает рубашку по моим обнаженным плечам, нежно касаясь кожи кончиками своих пальцев. Проводит ими по изгибам моих мышц до тех пор, пока рубашка не падет на пол у наших ног.

Я кладу обе руки ей на плечи и сжимаю их.

— На колени, — говорю я. У меня нет проблем с тем, чтобы попросить ее сделать то, чего мне хочется. Ни одной. — И достань мой член.

Элли делает глубокий вдох, и я почти чувствую, как бьется жилка у нее на шее, когда она опускается на пол. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и тяжело сглатывает.

— Черт, — говорю я. — Просто представляя, как ты сосешь мой член, я становлюсь еще тверже. — Тверже, потому что сейчас я чертовски тверд, словно мой член сделан из камня.

Она переключает внимание на мой ремень, и ее пальцы заплетаются, пока она пытается его расстегнуть. Она делает глубокий вдох, словно готовит себя к следующей части, но не колеблется. Пуговица на моих брюках проходит через узкую петлицу, а затем Элли тянет вниз собачку на молнии. Просовывает внутрь руку и обхватывает мой толстый ствол, а другой стягивает боксеры, пока не освобождает член. Затем я его сжимаю в кулаке, двигая рукой вверх-вниз, пока Элли смотрит, а затем подношу его к ее рту.

— Открой, — говорю я. Она смотрит на меня снизу вверх, дважды моргает, а затем подчиняется.

Я улыбаюсь, когда горячее дыхание обдает головку, а затем меня окружает тепло ее рта, когда она ее обхватывает. Элли сосет, опускает вниз голову, из-за чего мой член входит в ее горло, затем поднимает голову, в то время как ее язык скользит по моему члену, выпускает меня и снова поднимает на меня взгляд, чтобы увидеть, нравится ли мне то, что она может делать.

— Продолжай, — говорю я, подбадривая ее. — Мне очень нравится. — Но она не продолжает. Сидит неподвижно. — Элли? — спрашиваю я, слегка наклонив голову.

— Хочешь знать, что я хочу, чтобы ты сделал?

— Расскажи мне, — говорю я, не в силах сдержать улыбку. — Что бы это ни было, я готов к этому.