Новогодняя Полька - Ольга Горышина

— И через час не будете, — хмыкнул водитель и открыл для меня заднюю дверь.

Ну да — вот так вот в филейной части старого года и оказываешься… Еще и грязной — собака виляла своим необрубленным хвостиком и лезла мне в лицо. Была б ты хотя бы кобелем, а то…

— Раньше хоть собаки были, а теперь, — оглянулся к нам таксист, пока стоял на светофоре. — Как можно выводить породу, которая без купирования похожа на… — он хмыкнул и взял минуту на размышление. — Домовенка Кузю!

Боже, какой водитель мне попался!

— На Нафаню…

— Да, как-то из головы вылетело. А если не заберут, что делать будете?

— Не надо мне такого новогоднего счастья.

— Что он трясется, замерз?

— Да, похоже… И это девочка.

— А почему Юпитером зовут?

— Да кто ж его знает… Может, отвалилась мужская часть…

— Бедная собачка…

Ну кто б сказал — бедная Полечка!

— Голодная?

— Наверное… Но у меня там селедка под шубой и оливье, не собачья еда. Пусть хозяин со жрачкой приезжает.

Хоть бы перезвонил уже — успокоил. Приеду, заберу… Может, какое вознаграждение даже будет… Ну, должен же быть хоть какой-то положительный сюрприз в последний день уходящего года…

— До нового года мы точно доедем, — от всей души подбадривал меня таксист.

Ну, хотя бы доедим все то, что звякает у меня в сумке — голодными точно не останемся, новогодний стол будет на славу и даже лучше — съем я его не одна, а в компании. Шарика и… Шарик — это не собака, и Юпи, это тоже не собака, это то, что имеет первичные собачьи признаки и все — в остальном это собачье недоразумение, повизгивающее возле сумки с несобачьими вкусностями.

Звонок — не прошло и года, как говорится, особенно это в тему вечером тридцать первого декабря. Номер незнакомый, вот сейчас и познакомимся.

— Полина, это Георгий. Я звоню, чтобы договориться о времени, когда смогу забрать Юпи.

Таким голосом только… Я так сразу не могла решить, что нужно просить супер бархатным баритоном, но явно не говорить о сбежавшей собаке. Это… Георгий. А… Наверное, решил, что мать сказала, кто мне будет звонить. Не сказала, иначе бы я запомнила имя — сейчас оно редкое, среди моих знакомых только один Гоша, он же Гога, он же герой небезызвестного фильма, о котором мечтали все советские женщины, кроме моей мамы, наверное. Ее устраивал Григорий, мой папочка.

— Я еще не доехала до дома и не знаю, когда доеду, — говорила я быстро и громко, чтобы звонящему не пришлось переспрашивать. — Мы в пробке. Вам передали мой адрес? Хорошо. Вам далеко ехать? Ну… Чтобы вы не ждали под окнами.

— Я подожду. Все равно номера вашей квартиры не знаю. И постараюсь приехать раньше вас.

— Хорошо. Тогда созвонимся уже на месте.

— Договорились.

— Ну вот, от собаки вас спасли, — не повернулся ко мне таксист, а всего лишь подмигнул в зеркало заднего вида.

— О, да… Мне еще за моральный ущерб должны, — убрала я грязную седую собачью бороду от моего измусоленного в конец лица.

— Если ничего не подарят, не отдавайте собаку! — расхохотался таксист в голос.

Эта собака из тех пород, за которых еще и доплачивают, чтобы забрали. Может, мне разгрузить сумочку — даже если хозяева не съедят, то я уж точно не съем лишнего и не буду потом мучиться вопросом: есть или не есть пироженку. Это самый страшный вопрос первых дней Нового года у каждой уважающей себя девушки. А второй — подгнило ли что-то в Датском королевстве или все же в моем холодильнике… Родаки только через неделю возвращаются — ну не бомжам же выносить жрачку, в самом-то деле!