Жестокая любовь - Наталья Соболевская

Притворилась глухой и замечание мужчины, что бардак организовала сама — проигнорировала, зато провела для Кирилла небольшую экскурсию по квартире. Показала где ванная, где туалет. Рукой указав на дверь своей спальни, сразу предупредила, что это исключительно моя территория обитания, и ему туда вход строжайше запрещён. Далее, нового жильца отвела в комнату Вадика и мимоходом объяснила, где и что у сына находится. Дальше наш путь лежал в гостиную, совмещённую с кухней. Как же было приятно смотреть на выражение лица Бермана, когда он разглядывал диван длиной метр тридцать, на котором ему уже сегодня предстояло ночью спину калечить и ноги держать на весу.

Но и без поражений с моей стороны не обошлось. Всё-таки выделила мужчине две полки под личные вещи в комоде всё возле того же дивана, а ещё чуть подвинулась в шкафчике ванной, куда Кирилл поставил пену для бритья и всё в этом роде.

Казалось бы, Берман всего как полчаса тому назад заявился, а его присутствие уже явственно ощущается в доме, причём в прямом смысле, а именно — вся квартира пропахла ароматом мужского парфюма. И без разницы, что запах приятный, он всё равно чужеродный и непривычный.

— В трусах не ходить. После душа в одном полотенце не появляться, — в первый и в последний раз предложив сварить для Бермана кофе, принялась нажимать кнопки на кофемашине и заодно перечислять правила, которые с этого момента ему предстоит выполнять. — Носки не разбрасываем. Постельное бельё убираем с дивана не когда-нибудь на следующий год после обеда, а сразу. Посуду за собой ни на столе, ни в раковине не оставляем. В туалете заседания не устраиваем. Ванну утром надолго не занимаем. Звук на телефоне после десяти вечера отключаем. Храпим интеллигентно, то есть беззвучно. Что ещё? Что ещё? — задумалась я, чтобы ничего не упустить. — А! Я не прачка, не кухарка, не уборщица и не нянька. Если тебе что-то нужно, либо делаешь сам, либо сопишь в тряпочку. Всё понятно?

— Предельно понятно, но всё-таки кое о чём попрошу. Покажи фотографии Вадика, интересно посмотреть каким он был совсем крохой.

Сына фотографировала много и часто, но к своему стыду распечатывала снимки редко, а в последнее время и вовсе это дело забросила, поэтому пришлось дать Кириллу свой личный ноутбук.

Мужчина, расположившись за обеденным столом, с жадностью и подолгу вглядывался в каждое фото Вадима, я же ушла к себе в спальню злиться и дуться на то, что уклад жизни поменялся и не в лучшую сторону.

Высидев в спальне за закрытой дверью минут пять, меня вновь потянуло на кофе, привыкла его литрами поглощать. Сначала подумала — обойдусь, но потом решила ни в чём себе не отказывать из-за Бермана.

Когда зашла на кухню-гостиную, Кирилл как раз смотрел видео с наших с Вадиком испанских каникул на Тенерифе, которое снимала в номере отеля с помощью селфи-палки.

Видео изначально не предназначалось для чужих глаз, и от того, что сейчас его смотрит Берман, почувствовала, мягко сказать, дискомфорт. Ведь на нём я ещё с утра непричёсанная лежу с сыном на кровати в одной короткой сорочке, которая в данный момент на записи задралась практически до пупка, и рассказываю, глядя на телефон, о своих впечатлениях об отдыхе. Причём несу, как мне теперь кажется, какую-то чушь. В общем — позор.

Но судя по тому как Кирилл наклонил голову и приоткрыл рот, ему всё нравится, хотя он вряд ли смотрит на меня или слушает, его внимание наверняка полностью приковано к сыну. От того у него и такой заинтересованный взгляд и лицо довольное.

Кирилл заметил, что в комнате не один лишь после того, как я неаккуратно поставила кружку на блюдце, и посуда задребезжала.

— Что ты обо мне сказала Вадиму?

— Ещё ничего, вечером что-нибудь придумаю, почему ты ночуешь у нас.

— Нет, я о том, что ты говорила ему об отце? — пояснил Берман. — Он ведь наверняка интересовался где папа?