Ничто и никогда не заставляло меня так переживать, как предстоящая встреча. Разговоры, точнее споры, с Глебом успокоения мне тоже не приносили. Во мне как будто одновременно существовало два человека, с совершенно разными взглядами и ожиданиями. И друг видимо решил стать дополнительным голосом того, который категорически не допускал и шанса на нормальное разрешение этого вопроса.

- Всё-таки не хочешь оставить Алису в покое? Собираешься ей о себе напомнить? - в очередной раз спорили мы за несколько дней до заседания.

- У неё напоминалка обо мне и так девять лет перед глазами бегает. - Ткнул на очевидное я.

- Ты прям, так уверен, что она родила? - усомнился Глеб.

- Не хотела бы рожать моего ребёнка, не было бы отказа в медкарте. Её мало того, что никто бы тогда не осудил, уверен, врачи и уговаривали, поди, ещё. - Параллельно просматривал документы я. - А раз она сохранила ребёнка, значит, не настолько меня ненавидит, чтобы примирение было совсем невозможным.

- Во-первых, с чего ты взял, что родила? С такими-то проблемами в самом начале? Там говорят волноваться и нервничать нельзя, а тут явно просто волнениями не обошлось. А ты прям, уверен, что выносила и благополучно родила. - Озвучил мысль, которую я усиленно гнал от себя, друг. - Во-вторых, почему ты считаешь, что Алиса не согласилась избавиться от беременности, потому что отец ребёнка ты? По-моему, более вероятная причина, потому что это её ребёнок.

- Ты специально меня добиваешь? - оторвался я от созерцания плана собственного дома. - Я вот тут озабочен, в каких цветах делать ремонт в комнате для ребёнка.

- А я тебя спрашиваю, кто тебя к нему подпустит. Ты то ли на самом деле не понимаешь серьёзности проблемы, то ли слишком в себе самоуверен. - Налил себе воды Глеб и привычно облокотился на край стола. - Вспомни мою маму.

- У твоей мамы был твой батя, своя квартира, и ты уже в школу ходил, а не был беспомощным младенцем. - Откровенно объяснял я свою уверенность. - А теперь, давай поговорим об Алисе. Семьи нет, совсем, никакой. Поддерживать некому, образование незаконченное, работы нет. После выписки из больницы, она вернулась в свой дом в деревне, просто больше некуда. Беременность с осложнениями, это я сейчас говорю, не потому, что жажду, чтоб она по полной отхватила, а просто потому, что с той выпиской из медкарты, без осложнений было не обойтись. Дальше что? Мама-одиночка с новорожденным на руках. Сколько там те пособия? А работу она могла найти только на неполный день и низкооплачиваемую. Опять же, потому что мама-одиночка, и сама сирота. Как бы это сейчас не прозвучало, она за эти десять лет нахлебалась по самое не могу. А я, как минимум, предложу комфортные условия ей и ребёнку. Хотя бы ради ребёнка, но Алиса примет мою помощь.

- Возможно. Но это при условии, что она не замужем. - Глеб помолчал, а потом гораздо тише добавил. - И не сломалась.

- Глеб. Я тебе сейчас морду набью. По дружески. - Ответил я.

Только мысли эти были и у меня самого. Отмахнуться от них было куда сложнее, чем от слов друга. Алиса была красива. Удивительной, невероятной красотой. Я смеялся и называл её Снегурочкой, любовался как снежинкой, упавшей на руку. Вспомнил себя. Много мне понадобилось времени, чтобы решить, что вот эта Льдинка будет моей, во что бы то ни стало? Остановило бы меня наличие у неё ребёнка?

В том-то и дело, что нет. Да и пример Глеба и его бати перед глазами, далеко ходить не надо. И вполне возможно, что пока я тут думаю, какая из комнат больше подойдёт для ребёнка, Алиса готовит обед или ужин для своей семьи. Может уже и новому мужу ребёнка родила. А мой собственный сын или дочка даже не подозревает кто его отец на самом деле.