Разрывая душу - Наталья Семенова (2022)

В голове пусто, словно в пустыне… А перед глазами…

Я зажмурилась до боли, силясь прогнать навязчивые картинки. Как он мог? Как?

Через какое-то время в моих руках оказался прохладный и влажный стакан.

— Попей.

Невидящим взглядом посмотрела на Славу и почувствовала, как он поддакнул мои руки, чтобы стакан коснулся губ. Я сделала глоток, осознавая, что в горле также сухо, как и в душе. Не верю… Не могу поверить до конца…

Я проглотила воду до капли, но горло всё равно судорожно сжималось.

— Нужно что-нибудь ещё?

— Да… Оставь меня одну, пожалуйста.

— Хорошо. Я буду в зале, если что.

— Спасибо.

Тихо закрылась дверь, а в кармане джинсов завибрировал телефон.

Яр.

Я сбросила вызов. Затем следующий. И ещё, и ещё.

“Злата, возьми трубку. Где ты? Я могу всё объяснить.”

Извращённую связь с сестрой? После которой она явилась в нашу приёмную и резала себе вены? Как он может это объяснить? Ему стало скучно? Не мог удержаться от соблазна? Или они оба сошли с ума, раз позволили себе такое? Как можно объяснить эту мерзость?! Как можно спать с собственной сестрой?!

“Я не хочу тебя видеть.”

Я выключила телефон, сворачиваясь калачиком на чужой постели. Холодно. Больно. Ужасно.

Как мне жить дальше? Как мне стать счастливой, если без Яра это невозможно, ровно на столько же, как и с ним?..

Больно, ужасно больно.

Я долго плакала в чью-то подушку. До хрипа в голосе. До тупой, пульсирующей боли в затылке. Хотелось выть от бессилия. Во весь голос. Не сдерживая чувств. Но я не могла. Не хотела, чтобы меня услышали.

В конце концов, я уснула.

А когда проснулась за окном уже садилось солнце.

В висках пульсировала боль, в голове тяжесть, в горле невыносимо саднило, вызывая дикое желание пить. Постепенно возвращались воспоминания, которые привели меня к этому состоянию.

Боже… Это ужасно. Не правильно. Омерзительно!

И до безумия не хочется, чтобы было правдой…

Но нужно собраться и как-то жить дальше. Как, когда нет сил? Как-то. Я справлюсь.

Я поднялась, осматривая комнату. Часть обстановки казалась мне смутно знакомой. И при взгляде на монитор компьютера на угловом столе у окна, я поняла, где видела этот шкаф для одежды. Стрим Славы. Именно тут он их снимал. Этого его спальня, его квартира.

Я осторожна вышла, в надежде найти кухню, где есть вода. Но нашла по всей видимости зал, где, сидя на диване, смотрел телевизор Слава. Какой-то русский канал, с русской мелодрамой. При этом он выглядел не сосредоточенным на происходящем на экране, и, скрестив руки на груди, нервно дергал одной ногой.

— Привет, — дала я о себе знать севшим голосом.

Слава мгновенно обернулся на голос и подскочил на ноги.

— Привет… Ну как ты?

— Лучше. Правда, пить ужасно хочется.

— Без проблем, — улыбнулся он. — Пойдём.

Он провёл меня на кухню, где пахло вкусной, домашней едой, а возле плиты, спиной к нам, хозяйничала женщина в домашнем халате и с платком на голове. Слава достал стакан и начал наливать в него воду из графина:

— Ба, это — Злата. Злата — это моя бабушка Клавдия Романовна.

Женщина встрепенулась и обернулась к нам, тепло улыбаясь.

Она была очень худенькой и бледной и словно бесконечно уставшей, но её глаза — такого же цвета, как у Славы — излучали невероятную жизнь и свет.

— Ох. Прибежали за запах? Правильно. Ужин почти готов. Садитесь. Только едой можно привлечь этого сорванца.

Она, любя, потрепала волосы на макушке Славы, вызывая у того улыбку.

— Ба-а-а.

— Стесняешься? А вот нечего. Молодой и крепкий организм требует много еды. Садитесь, чего застыли?

— Я… я не голодна. Спасибо.

— Не стесняйся, дочка. Слава так редко приводит к нам гостей. Так что составь-ка нам компанию.

Слава, закатив глаза, извинился взглядом, мол, бабушки, такие бабушки.

— Мойте руки и марш за стол.