Судьба выбора - Диана Вулканова

Кирилл засмеялся.

— Странная ты сегодня, как год назад прям.

Мне хотелось спросить, что было год назад, но я смотрела на новый телефон и в голове появился другой вопрос:

— А ты не знаешь, где мой старый телефон?

Кирилл посмотрел на меня так, как будто я издевалась над ним.

— Я разбил его при тебе.

Запах книги. Я вижу, как Кирилл выхватывает телефон у меня, его лицо перекошено злостью, я никогда его таким не видела, он кидает телефон на пол и топчет ногой. Я закрываю лицо руками, картинки исчезают.

— Зачем?

— Не хочу снова начинать этот разговор. Я же сказал, что куплю новый, вот купил, кстати, симку твою уже вставил. Ты что не рада? Любая другая на твоём месте визжала бы от радости.

Что можно на это ответить? Что я не все? Я думала, он это, итак, знает.

Вообще, после увиденной картины продолжать спрашивать стало страшно. Хотя мне очень хотелось узнать причину. Кирилл никогда не был вспыльчивым, что могло произойти, что он так себя повел?

Когда он остановился у нашего дома, то сказал:

— Пока, извини, мне ещё на работу надо, вечером тоже, к сожалению, не получится с кафе, Ванька у себя собирает, я говорил тебе.

— Да, хорошо.

Я уже потянулась к ручке, но Кирилл взял меня за руку:

— Не проговорись маме, что мы не были на парах.

И снова поцеловал меня в губы. Как будто это был подходящий момент. Но я снова ничего не почувствовала, хотя этот поцелуй был намного дольше предыдущего. Я больно себя ущипнула, пока мы целовались. Значит, все реально. Что же я тогда как неживая?

Я поднялась, дома была только бабушка.

Я подлетела к ней прямо в куртке, как будто не видела ее год. Нет, обнимать бабушку было приятно, как будто обнимаешь подушку, значит, я все-таки настоящая.

— Как же я рада тебя видеть!

— Что с тобой? В университете все хорошо?

Я внимательно посмотрела на бабулю: сначала мне показалось, что ничего не изменилось, но потом я заметила — под глазами появились новые морщинки, волосы были немного другого оттенка — наверное, она поменяла краску на более темный цвет или мне это только кажется.

— Ба, не могла бы ты мне рассказать все, что случилось за последний год, ну, твоими словами.

Бабушка немного помолчала. Наверное, пыталась понять: серьезно я это говорю или нет. Поэтому я добавила:

— Я серьезно, ба, расскажи, пожалуйста.

— Хорошо, давай только сначала покушаем.

За обедом я все ждала, когда же она начнет разговор. И бабушка, увидев мой вопрошающий взгляд, начала говорить:

— Ну, что случилось за год? С мальчиком этим начала гулять, соседским, в университет поступила, на этого, как его.

— Экономиста?

— Да, ой, сколько шуму было, хорошо хоть сейчас с матерью не ругаетесь.

— Мы ругались?

Бабушка демонстративно громко вздохнула.

— А то не помнишь. Математический, педагогика, а тут Кирилл и все, только его слушаешь, в магазине помогаешь, забыла, даже на танцульки не ходишь.

Мне стало трудно дышать.

— Я больше не танцую?

— Ну а то ты сама не знаешь?

— Скажи мне.

— Как с Кириллом начали встречаться, тебя и дома нет, ничего не допросишься, конкурс завалила и перестала ходить.

— Не может быть, такого не может быть! — я еле сдерживаю слёзы.

Есть больше не хочется, поэтому я ухожу в комнату. Бабушка, наверное, обидится или подумает, что я заболела. Я и сама так думаю. Как все вернуть? Это какой-то длинный непрекращающийся сон. Я долго смотрю на книгу. Трясу ее и прошу вернуть все обратно, ничего не происходит.

— Я это не выбирала!