Третий шанс - Татьяна Рябинина

Свои акции Лариса подарила Полине, уже находясь под следствием. Когда я спросил отца, с чего вдруг ее так расщедрило, тот только усмехнулся. Уточнять детали не стал, и я счел за лучшее не расспрашивать. Что касается Сорочинского, у него не было наследников ни по закону, ни по завещанию, поэтому все его имущество как выморочное через полгода переходило в собственность государства. Это, конечно, создавало нам проблему, но решить ее сейчас все равно не представлялось возможным.

Полине я рассказал только в конце января, когда мы уже вернулись в Сьон. Операция и послеоперационный период прошли без осложнений, сердце молодого мужчины, погибшего в результате несчастного случая, приживалось хорошо, чувствовала себя Полина на удивление неплохо.

- Сейчас для нее больше опасны инфекции и несоблюдение режима, - отмел мои страхи Жонар. – Эмоции, даже негативные, не повредят. Хотя, конечно, постарайтесь смягчить.

Я постарался, но скрывать ничего не стал – ни алкоголь, ни наркотики, ни бегство с места аварии.

- Ее посадят? – спросила Полина, кусая губы.

- Думаю, да.

- Плохо… Но она хотя бы жива. А те люди – нет.

Больше она не сказала ничего. И вообще избегала этой темы, даже узнав приговор. Только вот сегодня…

- Какая она у тебя все-таки… - покачала головой Юля вечером в скайпе. - Необыкновенная. Удивительная.

С того самого дня в декабре мы разговаривали почти каждый день, а если нет, то переписывались в воцапе. Без нее я… да нет, справился бы, конечно, но ее поддержка была для меня очень важна. Неоценимо, бесценно важна.

Мы не говорили о будущем, вообще не говорили о нас. Как будто начали все с нуля, с чистого листа. Я даже о том, замужем ли она, спросил только через неделю. Но когда оказалось, что в разводе, был очень рад. Мы просто узнавали друг друга. Даже не снова – потому что раньше толком ничего и не знали. У нас не было времени узнать.

Все остальное – потом. Когда мы с Полиной вернемся домой. Когда встретимся.

Юля

март 2022 года, Санкт-Петербург

- Мамуль, они сегодня прилетают?

- Да, Глань, - я оторвалась от хитросплетений очередного брачного договора. – В Хельсинки. А потом еще оттуда на машине.

Димка не рискнул везти Полину с долгой пересадкой. Семь часов в самолете – это для нее было слишком тяжело. Чувствовала она себя хорошо, но после операции прошло всего три месяца, и такой риск был бы неоправданным.

- И мы познакомимся? – она отпихнула Марка, пытавшегося жевать ее ухо.

- Думаю, да.

Глашка быстро смекнула, что девочка, из-за которой я переживала, дочка не просто какого-то там знакомого. Что это очень даже важный знакомый. Особо про Диму не расспрашивала, но для нее это было что-то такое вполне естественное. Если папа женился на Наташе и у нее появилась сестра Маша, почему бы и маме не выйти замуж за этого самого знакомого. Тогда у нее будет еще одна сестра, к тому же старшая – здорово же!

Она очень волновалась за Полину, без конца задавала вопросы, а уж когда я показала ей фотографию, и вовсе влюбилась по уши. Хотя я ее понимала, девчонка была просто очаровательная. Что-то такое теплое, светлое, необыкновенно трогательное. И, как ни странно, они с Глашкой даже были немного похожи. Не внешне, разве что обе длинноволосые блондинки, а чем-то таким… идущим изнутри.

Но… на самом деле я понятия не имела, что будет, когда они вернутся. Мы с Димкой разговаривали почти каждый день, переписывались в воцапе, но не касались будущего. Сейчас вообще было сложно и страшно думать о будущем, в глобальном смысле, но и наше частное будущее мы тоже не обсуждали. Общение было, скорее, дружеским, хотя… тот поцелуй в аэропорту дружеским я бы точно не назвала.