— Такие, моё солнышко. Такие, которые появляются, когда двое любят друг друга. — Он подхватил меня на руки и понес на террасу любоваться завораживающими красками вечернего неба. — Смотри, моя звездочка. Этот закат начало новой жизни или потеря. Как смотреть на это и с какой стороны.

«Хорошо, вернёшься, обсудим», — подумала я, но тогда так и не сказала этого вслух.

— Алекс, а ты не мог бы спеть мне «Ты у меня одна»? Как тогда, в поезде, — слова сами срываются с губ. Любимый усмехнулся. И спел совсем другую песню

— «Сиреневый туман».

Над тамбуром горит полночная звезда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Ты смотришь мне в глаза и руку пожимаешь

Уеду я на год, а может быть, на два

А, может, навсегда ты друга потеряешь

Еще один звонок, и уезжаю я

А, может, навсегда ты друга потеряешь

Еще один звонок, и уезжаю я

Последнее: "Прости!" с любимых губ слетает

В глазах твоих больших тревога и печаль

Еще один звонок, и смолкнет шум вокзала

И поезд улетит в сиреневую даль

Еще один звонок, и смолкнет шум вокзала

И поезд улетит в сиреневую даль

Сиреневый туман над нами проплывает

Над тамбуром горит полночная звезда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Кондуктор не спешит, кондуктор понимает

Что с девушкою я прощаюсь навсегда

Слёзы защипали глаза. А сполохи заката перекликались с морскими бликами. Эта картина напоминала мне залив в Заполярье. Любимый отложил гитару и, заключив в свои нежные объятия, подарил мне поцелуй. Нас настигла страсть, его ласковые прикосновения шершавых пальцев оставляли ожоги на моем теле. Наши языки сплелись в безумном танце. А тела начали древний танец любви. Мы словно заново познавали друг друга.

Когда я проснулась утром, Алекса уже не было. Он со спасательным отрядом отправился в горы с первыми лучами солнца. В тот день я ничего не могла делать и всё валилось из рук. Ходила из комнаты в комнату. Вечером опять пошла на террасу и там незаметно уснула, но вскоре проснулась от того, что замёрзла. От мысли, что впереди меня ещё ждёт ночь в пустой квартире, мне совсем стало одиноко. А тягостное чувство тревоги, что одолевало меня весь день, стало только сильнее.

На следующее утро. Очень рано раздался дверной звонок. Я обрадовалась, подумала, что вернулся Алекс. Быстрее накинув на пижаму прозрачный пеньюар, побежала открывать. Но меня ждало разочарование. На пороге стоял брат Алекса — Святослав.

— Я чего пришёл-то? Хотел спросить: для меня Санька должен был оставить кое-какие документы. Он что-то говорил?

Я молча пропустила парня в квартиру.

— Сходи и посмотри. А я не знаю.

Пошла в ванную. Там умывшись и приведя себя в более-менее нормальный вид, я направилась на кухню. Святослав уже сидел там и грел чайник. Посмотрел на меня и жестом пригласил попить вместе с ним кофе. Я немного удивилась бесцеремонности данного субъекта. Но присела с ним, насыпала растворимый кофе и, залив кипятком, перемешала. Мы сидели молча. Я рассматривала парня, а он меня. Испытала чувство дежавю. Святослав не очень похож на Алекса. У него рыжие волосы и веснушки по всему лицу. При том он очень длинный и худой. Какой-то угловатый, с раздражающей меня привычкой постоянно ссутулится. В его глазах, так похожих на моего милого, светилась похоть, а на губах играла кривоватая улыбка. Его визиты меня всегда напрягали. Он мне никогда не нравился: то анекдоты пошлые травил, то с Алексом общался, полностью меня игнорируя. А сейчас его интерес вызывал чувство дискомфорта и сильного напряжения. Он сидел тогда и молчал. А потом резко встал, опрокинув стул, и выбежал из квартиры. “Мда, и что это было”? — я не поняла.