Без тебя - Агата Вебер

Я глубоко вздохнула и крепко уснула. Честно, мне показалось, что только закрыла глаза. Но меня из сна совершенно жестоко вырвал громкоговоритель, который вещал по-арабски… Посмотрела на часы — четыре часа пятьдесят минут. Накрылась подушкой и опять стала уплывать в страну Морфея, как в мою дремоту ворвался голос Нурии, которая стала меня тормошить:

— Вставай, омовение, молитва!!! Скорее!!! — она кинула мне длиннющий лоскут яркой ткани.

— Нури, пожалуйста, подожди… — я умоляюще сложила ладони. — Что происходит, какая молитва и зачем мне эта ткань?! — спросонья голова отказывалась работать, вообще плохо понимала, где я и зачем меня разбудили.

— Давай, вставай, умывайся, я помогу одеться! — Нурия была уже при параде. — Утренняя молитва, надо обязательно быть! У нас все соблюдают! Это закон!

Ещё в полусне я доползла до чаши с водой… Божички, как же всё это непривычно!

Умылась, стала бодрее. Нури буквально силком завернула меня в этот кусок ткани, закрыв наполовину лицо. Какой кошмар…

— И так что, каждый день?! Этот вопрос я ей задала, она только печально кивнула.

Через минуту воздух пронзил высокий мужской голос, призывавший, по всей видимости, к молитве. Мы вышли из дома, постелили коврики и встали на колени лицом по направлению к Востоку… Так началось моё первое утро, да и все последующие, в Мавритании. То, что я христианка, вообще никого не волновало.

“Что, придётся ещё и веру менять? Мы не готовы. Так, всё, хватит с нас этого зоопарка. Ещё ничего не начиналось. Купите мне билет в первом ряду. Вы, о чем бежать надо… Ищем пути отхода. Куда мы попали”, — кричали вразнобой и кто во что горазд мои милашки-таракашки.

В течение полумесяца мне надо было оформить документы на пребывание в стране, в посольстве. Через неделю мы поехали туда с Нурией. Она осталась ждать меня у машины. Я быстро прошла контроль и поднялась к нужному кабинету.

Так как рядом никого не было, я постучала и вошла. За столом сидела женщина лет сорока, в строгом костюме. Ни одного волоска не выбивалось из тугого пучка на затылке. Она не повернулась в мою сторону и как будто даже не слышала моего голоса.

— Разрешите, — проговорила я на английском.

Женщина посмотрела на меня внимательно, а после взяла из моих рук бумаги. Каждую закорючку, каждый пунктик прочитала несколько раз. Не пригласила присесть. Только показала жестом. Я присела на предложенный стул, и пока она читала, осматривала ее кабинет. Ничем не примечательный. Такой же, как все бюрократические: стол, два стула, жалюзи. Я стала наслаждаться прохладой. После жары на улице здесь было существенно комфортнее.

— Ангелина Андреевна, а вы действительно хотите выйти замуж за местного? Или ещё подумаете? — спросила меня женщина на русском языке с московским акцентом. Её глаза цвета скошенной травы смотрели на меня пытливо.

— Я подумаю! — пробормотала я. Эта строгая женщина очень меня смутила.

— Очень хорошо! Ваша виза будет готова через семь дней! Если возникнут вопросы, обращайтесь! Меня, кстати, зовут Екатерина Петровна, — представилась вдруг женщина и улыбнулась.

За следующие несколько месяцев Нурия и мама Кернилса обучали меня всему, что полагается хорошей невесте, только замуж мне уже совсем не хотелось. Эти странные порядки… Мне до жути хотелось домой, хотя были и свои плюсы, понятия, которым стоило бы поучиться. И ещё я прониклась глубоким уважением к Хикмету, отцу Кернилса. Он был очень верующим и добрым, проводил время в чтении книг, телевизор не смотрел почти совсем, только с мамой сериал, но им надо было напоминать об этом. Между собой у них была традиция: мама Салтанат читала книгу вслух — это было их семейное чтение. Я, конечно, ничего не понимала, но эти спокойные вечера, после которых нам с Кернилсом было дозволено пообщаться вдвоём в пределах видимости родственников, создавали романтическую атмосферу.