Уведу тебя за собой - Мио Вик (2023)

— Юр, успокойся. Где Ника? — сдержанно отзываюсь, хоть и сам никакого спокойствия не ощущаю.

Бурый громко дышит, со стоном и яростным рычанием выдает:

— В роддоме. Гена там. Позвонил.

В голове зашумело. Хлопок за хлопком. Разгоняю мысли, как бильярдные шары. Ищу удачную возможность вытащить его из пробки и быстро доставить к Николь.

— Хорошо. Двигайся в потоке. Скинь геолокацию. Скоро буду. — всеми силами стараюсь справиться с эмоциями.

— Как ты будешь-то, блядь, тут, как селёдки в бочке, ебанные машины? — слышу, что в Юркином голосе вместе с волнением какой-то отчаянный страх плещется.

Задним умом я допираю, что творится в душе друга. Первого сына в первом браке он потерял… Когда же родилась его дочка, Юра не был рядом. Так сложились обстоятельства[1]… Николь и Машеньке тогда туго пришлось. Роды были опасные, а после всего им пришлось пройти долгий период восстановления в больницах…

Понимаю! Для Бурсина крайне важно присутствовать на родах.

— Жди, молодой отец. Я, блядь, волшебник сегодня!

В ответ принимаю его тяжелый выдох и, не сказав больше ни слова, завершаю звонок, ловлю геолокацию.

— Все свободны на сегодня. Птах за мной, — сворачиваю на хрен совещание и несусь в гараж «Стеллар Авто». В мой личный бокс.

— Ну, здравствуй, брат! — здороваюсь со своим мотоциклом.

Ускоренно скидываем пиджаки, офисные наряды и облачаемся в мотоэкип (шлемы, перчатки, куртки, брюки, защита, мотоботы и прочее).

— Идеалити! Красавелла! — восхищается Яр. — На спортбайке режим понты автоматом включается, с этим ничего не поделать… Круто, Кир, что зимой не забываете переобуваться. Сезон совсем не закрываешь?

— По возможности. Погнали…

Спустя полчаса протискиваемся сквозь городскую пробку к машине Бурсина. Бледные водилы, взбешённые тем, что вынуждены стоять, с завистью и, немного негодуя, провожают взглядами наши спины.

— Ааа! Поздравляю! — Яр обнимает Юру.

— Рано, Птах, рано поздравлять, — уступает Бурый водительское место в своей машине.

На нём лица нет. Руки трясутся, пока надевает шлем.

Соседи по многочасовой пробке с большой ревностью наблюдают, как мы уезжаем.

— Скорей! Скорей, — подгоняет Бурсин.

Но моя главная задача, конечно, не успеть, а довезти его к жене и ребёнку живым. Если со мной сел кто-то на мото, в первую очередь надо думать о безопасности.

По приезду нам сообщают, что роды вот только-только завершились, благополучно и без осложнений. Угрозы жизни ни для мамы, ни для ребёнка нет… Фух! Чувствовал ли я когда-нибудь подобное облегчение? По-моему, нет, определено, нет. Полный порядок…

— Юра, ты будешь лучшим папкой! С сыном тебя, родной! — на радостях хватаю Бурого в объятия.

Чувствую, что друг всеми силами старается держаться. Выпускаю из тисков. И пока его ведут к палате, у него глаза на мокром месте.

Главное, что все живы… Главное, они вместе…

Кажется, можно выдохнуть. Выдыхаю.

Что это было? Переволновался, блядь. Никогда не женюсь, никаких на хрен детей! НИКОГДА! Не переживу… Никого мне не надо. Одному легче. Одному в кайф.

Порой накатывает такая лютая тревога — это ощущение самое ужасное. Обхватываю руками голову и отхожу к окну. Колючим жаром расходятся волны по груди. Не могу дышать. Наваливаясь руками на подоконник, пытаюсь сделать вдох. Первый медленно… Второй легче… Дальше нормально…

Ебучая эмпатия очень мешает жить. Как приёмник, всё принимаешь и все эмоции через себя пропускаешь. Поэтому техники эмоциональной саморегуляции у меня на автомате.

Время есть. Более чем достаточно. Птах ещё примерно час будет добираться сюда. Оставим Юрину машину на больничной парковке и помчим обратно в офис.