Пробуждение - Нефер Митанни

- А что тут рассказывать? – разводя руками, послушно затянул тот, - они, барин, поля господские косить отказываются…

- Ты, Василий Лукич, ври – да знай меру! – донёсся в ответ из толпы хрипловатый голос.

От крестьян отделился один старик. Его лицо почти полностью скрывала густая борода с проседью и длинные усы. Лишь карие глаза, светившиеся житейской мудростью и смекалкой, смотревшие вокруг с молодым задором, выделялись на тёмной коже. Сергей решил, что этот старик, должно быть, у мужиков за старшего, так как, едва бородач заговорил, они сразу послушно умолкли и расступились, пропуская его поближе к крыльцу.

Старик подошел к Сергею и, смело глядя то на него, то на Марью Фёдоровну, повторил:

- Знай меру…

Во всей его широкой, не по возрасту крепкой фигуре угадывалось нечто своеобразное, выделяющее его среди других.

- Мы не отказываемся вовсе, - объяснил бородач, сняв шапку и зажав её в руке,- милости мы просим… Извольте хоть один денёк дать, чтобы мы и свои-то покосы смогли выкосить… Сушь-то какая стоит! Луга уж желтеть начали, а коли дожди ударят, без сена останемся… Скотина зимой дохнуть будет.

- А ты, Матвей, молчал бы,- резко перебил его управляющий.— Тебе ли высовываться?

- А чего мне бояться? – с достоинством, спокойно продолжал старик. – Ежели ты на Ваньку моего намекаешь, так я за его не ответчик… Он – не дитё малое, своим умом живет…

- Он правильно говорит! – одобрили из толпы. — Луга не скосим, к весне с голодухи помрем!

- Тётя, - тихо начал говорить Сергей, поднявшись на крыльцо и встав рядом с Марьей Фёдоровной.— По-моему, нужно удовлетворить их желание… иначе вы рискуете не только получить нечто вроде бунта, но и оказаться в убытке из-за голода.

- Нет! – Марья Федоровна раздраженно поморщилась и сердито посмотрела на племянника. Она никак не ожидала от него такого совета. — Пока я здесь хозяйка, не бывать этому!

Она помолчала, обводя мужиков изучающим грозным взглядом и громко, уже для них, добавила:

- Решение мое неизменно! А бунтовать вздумаете. На конюшне розог хватит!

С этими словами она круто повернулась и скрылась в доме. Замешкавшийся было, Василий Лукич последовал за хозяйкой.

Петрушевский, пораженный ответом тётки, остался на крыльце.

- Да… вот и весь сказ, - услышал он.

- А барин-то наш, видать, не больно смелый, тётки боится, - насмешливо заметил кто-то из мужиков.

***

- Да вы ничего не кушаете! – голос Никитина вернул Сергея к действительности. — И вообще, по-моему, вы чем-то озабочены…

- Прошу прощения… Я, кажется, задумался, - извинился Сергей, но продолжал смотреть рассеянно. – Знаете, после ранения дороги действуют на меня не лучшим образом, - объяснил он.

- Ничего-ничего, - Никитин вытер губы салфеткой и неожиданно просил: - Как там Анна Александровна? Давно её не видал…

- Анна Александровна? – Петрушевский, недоумевая, посмотрел в лицо графа.

Самодовольное и уверенное оно вдруг сразу стало смущённым, и это было тем более странным, что, казалось, это чувство вообще неведомо ему. Нет, смущение никак не вязалось с раскованным обликом Никитина.

- Что вы имеете в виду? – уточнил Сергей.

- Собственно, так… вообще, - пробормотал Никитин и, пытаясь скрыть своё замешательство, принялся сосредоточенно нарезать принесенное официантом жаркое.

- Мой интерес неслучаен, - каким-то почти извиняющимся тоном объяснил он через минуту, немного придя в себя. – Впрочем, Анна Александровна… такое создание… Думаю, вы поймете мой интерес…

- Да, да… я.. – невнятно проговорил Сергей и, поднявшись из-за стола, с поспешностью произнес: - Прошу прощения, сударь.. С вашего позволения я вынужден покинуть вас… Одно дело не терпит отлагательств. Был рад встрече.

И не замечая удивления Никитина, он удалился.

_________________________________