Пробуждение - Нефер Митанни

К счастью, ямщик оказался прав – вскоре они вышли к зимовью дровосека. Выглянув сквозь щель в пологе, Анна даже сквозь метель рассмотрела свет в небольшом оконце.

Когда они зашли в избёнку, то увидели там ещё пятерых постояльцев, это были бородатые мужики, в добротных полушубках, по виду – местные купцы, и одна женщина с рябым скуластым лицом, в дохе***и пёстрой шали, видимо, жена одного из мужчин, так решила Анна.

- Барышня, садитесь к печке, - любезно предложила она и указала на место около себя прямо на полу.

Бросив плед, Анна послушно опустилась на него и протянула руки к теплу. Неподалеку на скамье сидел старик, весьма благообразного вида, с голубыми лучистыми глазами и пышной седой бородой. Было в нём что-то нездешнее, но что именно – Анна понять не могла, и решила, что видимо он из староверов, они уже встречались ей в пути, немногословные, державшиеся всегда отстранённо, впрочем, лишённые какой бы то ни было угрюмости, столь частой на лицах сибиряков.

Ночь пролетала быстро, ещё затемно в избе началось оживление. Чедвик пошёл куда-то с кучером. Анна продолжала сидеть у остывающей уже печи, жадно впитывая последние остатки тепла. Впереди их ждала непогода, завывания вьюги было хорошо слышно.

- Сударыня, разрешите присесть рядом с вами? – перед ней стоял вчерашний старик.

- Да, пожалуйста, - кивнула Анна, отметив про себя его опрятный вид.

Высокий и стройный, с военной выправкой, он не походил ни на пьяного старателя, ни на купца, ни на ямщика – главной публике этих мест. И даже ничего от старовера в нём, пожалуй, не было. Сейчас Анна решила, что он священник, хотя был одет в обычный кафтан из простого сукна и суконный же чёрный плащ с капюшоном – весьма лёгкая одежда для Сибири, да и не имеющая ничего общего с рясой, которую носило православное духовенство. При этом она заметила, что руки старика с аккуратными ногтями, были чистые, с красивыми холёными пальцами и, что самое странное, вполне молодыми. Видимо, он был не так уж стар, каким казался из-за совершенно седых бороды и усов.

- Я не помешаю? - уточнил он с очень любезной улыбкой, почти светской, которая, однако же, показалась Анне искренней, как и тёплый взгляд ярко-голубых глаз, напоминающих весеннее небо.

- Нет, нет, нисколько! – Анна улыбнулась в ответ.

Старик опустился на скамью напротив неё и протянул ей железную кружку с дымящимся ароматным чаем.

- Вот, согрейтесь.

Поблагодарив, Анна не отказалась, чай действительно оказался вкусным и немного взбодрил её, приятно согрев изнутри.

- Вы едите к мужу, осуждённому за декабрь? – спросил он через некоторое время, и тут же оговорился: - Простите моё любопытство!

- Да, вы правы, - отвечала она, смутившись.

- Думаете, как я догадался? - усмехнулся он, - Это просто: на краю света такая ангельская красота – редкость! Вы и эта дикость!.. – он немного помолчал и заговорил вновь. – Простите, если я излишне любопытен, но… Вы совсем дитя! Что толкнуло вас отправится в столь опасную дорогу?!

- Я – жена и мать, еду к мужу, чтобы поддержать его, как и положено супруге, дававшей обеты у алтаря, - отвечала Анна и опустила глаза, не выдержав его пронзительного взгляда.

Поймала себя на том, что ей кажется, будто странный этот человек знает о ней что-то такое, чего она сама о себе даже не подозревает.

- Да, понимаю… Не все верны клятвам, но вы любите его! - утвердительно сказал он, кивнув головой.

- Это плохо? – спросила она, смутившись.

- О, нет! Но вам очень трудно, голубушка… Вас не понимают, даже осуждают… И будет ещё труднее. Но вы всё вынесете! Главное, не бойтесь! И отриньте сомнения! Любовь, подобная вашей, такая редкость! Не потеряйте её… В ней спасение… А люди, осуждающие вас, темны сердцем, им вашего света не осознать… Ну то не их вина, а беда, скорее.