Двери лифта распахиваются, и мы выходим. Я ловлю Милу за рукав.

— Только один вопрос: как? Я думала, у этого Руслана очень крутые связи…

Мила кивает и останавливается напротив меня.

— Так и есть. Но Денис справился, — на ее лице я вижу гордость за мужа — от этого у меня на душе теплеет. — Доказал, что его дело пригодится в Кремле и он может быть куда более полезен, чем раньше. Словом, нанялся обратно. Только поэтому нам разрешили урегулировать вопрос.

Мила делает движение, чтобы идти дальше, но потом останавливается и снова оборачивается ко мне.

— Ты знаешь, что твой муж выкинул в клубе? — она выгибает бровь.

Я отрицательно качаю головой.

— Что-то страшное? — мой голос похож на шепот. — Он обдолбанный был.

— Это его в каком-то смысле оправдывает, — хмыкает Мила.

Мы идем по коридору, а я ломаю голову над тем, что могло случиться. Однако Мила смеется в кулачок и мне становится чуть легче. Судя по всему, это было не настолько жестоко, насколько абсурдно.

— Вел себя как адский Сатана, — наконец Мила хохочет в голос. — Я конечно знала, что Даниил — творческая натура и что под наркотой у многих срывает тормоза.

Мы останавливаемся перед тяжелыми дверями.

— Да что он сделал-то?!

— Пушку туда пронес, — пожимает плечами Мила. — Не знаю, какой у него был план до того, как его торкнуло. Потом он устроил там бал у Воланда.

— В смысле?

— Заставил дядек серьезных каяться в грехах. Судя по всему, в угаре он воспринимал себя кем-то вроде Учителя, — Мила вздыхает. — Перевоспитывать их собрался. Пушкой угрожал и читал наставления. Обдолбанный, блин, Иисус…

Я не могу совладать с нервным смехом. Теперь я понимаю почему Даниил мне в этом не признался.

— Все, Алин, времени у нас в обрез, — Мила хватается за ручку двери. — Не поторопимся — твой муж пойдет по этапу.

Секретарь без вопросов пропускает нас к начальнику. За дорогим деревянным столом седеющий мужчина в форме. Хорошо, что по его погонам я неспособна определить звание. Так спокойнее.

Я замираю у дверей. Еще недавно я посчитала бы встречу с генеральным директором моей фирмы большим событием. Теперь я в приемной у не последнего из полицейских чинов.

— Юдина? — мужчина смотрит мне в лицо.

Потом я замечаю, что его взгляд проходится по моим ногам. Он улыбается, а потом кивает.

— Натворил дел твой муженек. Оригинал, бляха-муха… — он смотрит в сторону.

— Знаю, — я говорю как всегда слишком тихо.

Набираюсь смелости и повышаю тон.

— Его подставили!

Мужчина снова переводит на меня взгляд. Тяжело вздыхает.

— Слышал я эту историю, — он смотрит на бумаги, лежащие у него на столе. — Господи, Юдина, вот пообещай, что ты его дома держать будешь и он больше никого жизни учить не попытается!

— Конечно!

Мужчина качает.

— Повезло вам со знакомствами, — он цокает языком. — Но отступные придется отдать, иначе обиженные не заткнутся.

Мужчина возводит глаза к потолку. А потом хмыкает.

— Веселое наверное было шоу, — после этого он снова становится серьезным. — Но это только между нами.

Мужчина протягивает мне листы.

— Вот тут и тут подпиши.

Я делаю это, не задумываясь над тем, под какими документами ставлю подпись.

— Юдин теряет свою фирму, — хмыкает собеседник. — Но хотя бы остается живым и свободным.

Потом он забирает у меня документы и смотрит в глаза.

— Знаю и про тебя, — мужчина высоко поднимает брови. — Из грязи в князи.

Я понимаю, что испытываю смущение, но взгляда не отвожу.

— Хоть с этим Юдин не прогадал. Кто еще добровольно отвалит за идиота такие бабки…

Мужчина вынимает из кармана телефон. Набирает чей-то номер и говорит в трубку.

— Оправдательный приговор. Оправдательный я сказал. Все!

После этого он откладывает телефон и опять смотрит на меня.

— Свободны. Оба.

Я выхожу на негнущихся ногах.