Подготовка к выступлению продолжалась, и мы с командой чирлидеров очень много тренировались. Частые репетиции давали свои результаты, у нас получалось почти идеально. Вероника решила выложиться по полной, да и ко мне стала относиться гораздо лучше. Не знаю, надолго ли. А вот с Салли они поссорились окончательно. Кажется, причиной ссоры опять был Рэй.

— Не стыдно, что из-за тебя у нас в школе такие разборки? — спрашивала я, когда он бывал у нас на завтраках. Родители обычно уезжали раньше, и мы оставались втроем.

— Я не виноват, что такой популярный, — равнодушно отвечал Рэй.

— Бедной Веронике приходится не сладко.

— Ты же ее не любишь, — напоминал он.

— У меня такое ощущение, что ты тоже ее не любишь! Зачем встречаешься тогда?

— Чтобы встречаться обязательно любить? Вот спроси брата, готов ли он будет жениться на своей девушке, — переводил он стрелки на Марка.

Мой брат всегда соглашался с Рэем, говоря, что слишком молод для окончательного выбора любви всей своей жизни. А Лили ему просто очень нравится.

— А сама-то, любишь своего Себастьяна? Вот прямо любовь до гроба? — насмехался он.

— Ой, делайте что хотите! — сердилась я и уходила в школу пешком, категорически отказываясь ехать с ними в одной машине. Ведь каждое утро Рэй и Марк подвозили Лили и Веронику в школу.

— То жалеешь ее, то не хочешь ехать с ней, — удивлялись они и добавляли, — Тебя не понять!

А я задумывалась всерьез, как отличить настоящую любовь от симпатии? Надо бы спросить у родителей. Они, насколько я могу судить, счастливы в браке. Да и профессию выбрали удачную.

Как же не хочется решать эти трудные взрослые проблемы — выбор профессии и своего пути в жизни, думала я, пока шла пешком до дома Мэри.

Моя подруга сейчас много времени проводит в церкви, и мы с ней видимся только в школе и по утрам, когда я за ней захожу. Они с другими хористами готовятся к большому хоровому выступлению. А еще она учится играть на органе.

В один из теплых майских дней Себ привез меня в авторемонтную мастерскую на дороге возле реки. Это было небольшое двухэтажное здание с высокими воротами для въезда машин. Владельцем был его знакомый — мужчина лет пятидесяти, похожий на престарелого рокера.

— Мистер Онакона, добрый день! — приветствовал его Себ.

— Здравствуйте, — тоже приветствовала я его.

— Привет, Себ и ты, незнакомая мисс, — улыбнулся мужчина, продемонстрировав морщины на загорелом лице. Он снял шляпу и шутливо поклонился.

Приглядевшись к мужчине, удивилась количеству татуировок на его теле. И это только те, что видны в одежде. На его шее, руках, даже за ушами были изображения и надписи. В вырезе жилета тоже виднелись части рисунков.

— Это Анжелика, моя девушка, — представил меня Себ.

Джон Онакона был потомком коренных жителей штата. Поэтому в его лице были заметны явные индейские черты. У нас в городе проживали люди разных рас и национальностей, но такого колоритного я видела впервые.

— Сара, иди сюда, познакомься с девушкой Себа, — крикнул мужчина в сторону мастерской.

На мое удивление, из ворот показалась та самая Сара, которую я видела на площадке за городом. Те же две косы, кожаные штаны и жилет. Она шла, вытирая руки о тряпку, висевшую у нее на поясе. Ее руки были перепачканы автомобильным маслом.

Сара улыбнулась, приветствуя нас. А я поняла, что она, скорее всего родственница Джона.

— Это мой отец, — показала она на мужчину и подтверждая мою догадку.

Вот почему она тоже любит татуировки, похоже, это семейное.

— Ты здесь работаешь? — спросила я девушку.

— Да, помогаю отцу, — ответила она и позвала меня присесть на скамью.

Себ отошел к мистеру Онакона, и они что-то начали обсуждать, уходя в мастерскую. А мы остались разговаривать с Сарой.