Аккорды сердца - Алёна Нова

─ Кажется, ты совсем не понимаешь, что тут происходит, да? ─ отпустив моё горло и зарывшись пальцами в волосы, спрашивает, чуть натянув пряди до приятного покалывания. ─ Хотя, ты мне такой нравишься, Ника.

Его взгляд отдаёт чем-то первобытным, и губы накрывают мои. Какое-то время я борюсь с лёгким испугом, но помня его слова о том, чтобы просто чувствовать, отдаюсь этим кипящим внутри эмоциям.

Он довольно рычит мне в рот, на какое-то время отступая и рождая в моей голове сотни догадок о ближайшем будущем, а затем мне на глаза ложится непроницаемая повязка, делая меня совсем беспомощной.

─ А теперь подумай о своём самом большом страхе, из-за которого ты больше не можешь петь, ─ вдруг говорит мой мучитель, вселяя в меня реальный ужас. ─ Представь, что я — это он.

Сперва эти слова кажутся бредом, но то, как серьёзно она звучат, не даёт мне снова обратить всё в шутку.

─ Ответь сама себе, чего ты боишься больше — что этот страх сделает тебе больно, ─ живот вдруг быстро пронзает короткий электрический разряд, и вместе с тем я ощущаю, как губы смыкаются на моём соске, а язык играет с ним, посылая в мою сердцевину мощные приливы жара. ─ Или тебе просто очень нравится прятаться ото всех?

Не анализировать. Чувствовать. Не пытаться понять… Да как тут вообще можно ни о чём не думать, когда меня буквально сейчас током ударили?

Но стоит этой мысли только оформиться, Эль повторяет всё заново, не дав толком увязнуть в этом, и я снова на грани боли и удовольствия, на этот раз гораздо более сильного, проникающего будто в самый мозг.

─ Думай над моим вопросом, птичка, а не над тем, что сейчас происходит, ─ напоминает сталкер, кажется, срезав кружево с груди, и моё дыхание сбивается окончательно. ─ Ты полюбила скрывать своё творчество? Свой прекрасный голос? ─ новый импульс тока, и между моих ног упирается что-то вибрирующее, мгновенно подводя меня к чему-то неминуемому. ─ Полюбила жалость к себе больше той эйфории, которую испытывала на сцене?

По вискам стекает пот, а низ живота горит огнём, но в то же время мне больно от одних его жестоких слов, как пули попадающих в самый центр моей мишени. Они правда задевают за живое так, как не смогла бы ни одна физическая боль.

Сколько бы до этого я ни убеждала себя, что это не моя вина, что это из-за кого-то другого я не могу больше выйти на сцену, что я у меня просто забрали мою музыку, на самом деле, именно я была той, кто у себя всё отнял. Отнял, а потом скрылся в глубокой норе, и только один безумец отважился туда за мной залезть, вытащив наружу.

─ Да… ─ тихо отвечаю.

─ Что? Я не слышу тебя, маленькая трусливая птичка, ─ со злым смешком произносит Эль, вынуждая выгибаться от удовольствия, пронзившего до макушки, когда он с силой прижал ко мне этот жужжащий девайс.

─ Да, я сдалась! ─ кричу, и темнота будто переносит меня куда-то в собственное подсознание, где есть лишь я со своими переживаниями, показавшимися вдруг слишком реальными.

─ И что дальше? Хочешь, чтобы страх тебя окончательно уничтожил? ─ новый разряд тока и прокатившееся по телу удовольствие смешиваются воедино, но мне не дают отдаться этому чувству полностью.

─ Нет, ─ выдыхаю, признавая, что на самом деле никогда не была готова сдаться. ─ Не хочу!

─ Хороший ответ, птичка.

Губы вновь находят сосок, с силой втягивают его, одновременно доводя меня до крайней точки исступления. Дёргаюсь, по-прежнему, прикованная к кресту, когда мне дарят долгожданное освобождение, и с громким криком кончаю, испытывая всё непрекращающуюся агонию.

Едва она неспешно стихает, Эль избавляет меня от повязки, и по моим щекам катятся слёзы. Я впервые ощущаю себя такой опустошённой, но и обновлённой в то же время, а ещё очень хочется снова куда-нибудь спрятаться, только каким-то чутьём я понимаю, что это лишь отголосок страха, который никуда не исчез.