Цена измены - Елена Шолохова (2023)

Никита прав, подумала Инна, заходить в палату, когда там все спят, странно и как-то даже неприлично. Она замерла в ожидании. А потом вдруг сообразила, что Никита все еще держит ее за руку. И не просто держит, а нежно гладит. Обводит по очереди каждый её палец, затем вычерчивает на ладони восьмерку и снова возвращается к мизинцу. И эти его простенькие ласки казались сейчас настолько интимными, что кровь прихлынула к щекам.

Но самое странное – ей было приятно. Как-то по-кошачьи. От его прикосновений растекалась по венам сладкая истома и слегка плыла голова. Но всё это было неосознанно – потому что она даже не отдавала себе в этом отчет. Забылась на минуту. Отвлеклась, а тело среагировало. Как раньше. Как когда-то давно.

Инна выдернула руку, бросила на Никиту острый взгляд. Но ничего говорить не стала, не смогла. Впрочем, Никита и сам понял, без слов. Помрачнел сразу же, отвернулся, уставился куда-то в конец коридора. Ну а что он хотел? Сделать вид, будто никакой измены не было? Решил, наверное, что она забыла об этом или простила его. Кажется, вчера она в порыве обняла Никиту, может, даже поцеловала. Еще и на плече у него всю ночь проспала. Неловко вышло… Но это не значит, что всё забыто, пережито, пройдено.

На самом деле, Инна и правда на время забыла про его измену. То, что случилось с Митей, попросту оттеснило все остальное. Но всего лишь оттеснило. Затем, когда Митя нашелся, она в эйфории вообще ничего не соображала. В том состоянии она бы и Климова расцеловала, если бы это он принес ее мальчика.

Но сейчас она потихоньку пришла в себя. И сразу заныло в груди, стоило вспомнить его слова: «Я был с другой».

Нет, его измена никуда не делась. Просто общая беда их вновь соединила, но лишь на время. Но быть вместе они больше не смогут, как бы плохо самой ни было. А ей без него плохо, очень. Порой, бывало, настолько плохо, что хотелось просто вернуть его и, казалось, больше ничего не надо. Но это были лишь редкие минуты слабости – у кого их не бывает? А потом Инна собиралась и понимала: нет, это невозможно. Ничего не изменить и не исправить. Прежде всего, потому что она никогда не сможет забыть его предательства, уж она-то себя знает.

Однако, когда Инна выдернула руку, кожа еще с минуту зудела, словно хотела, даже требовала и дальше его прикосновений. Сердце заныло: как же хорошо с ним бывало… какой же он дурак, что все разрушил…

В половине седьмого стали просыпаться больные. В коридор из всех палат стали выходить дети постарше и заспанные мамы самых маленьких больных. Мимо них прошествовала в сторону уборной молодая женщина в кое-как запахнутом коротеньком халатике, который почти не скрывал ни широких крепких бедер, ни пышной груди. А когда она подняла руку ко рту, чтобы прикрыть зевок, полы вообще разъехались, обнажив всё, что можно. Никита мазнул по ней равнодушным взглядом, но не задержался ни на секунду. И снова уставился с сосредоточенным и хмурым видом в коридорную даль. А Инна поймала себя на том, что зачем-то украдкой следит за его реакцией на эту полуголую женщину и почти испытывает удовлетворение, что он совсем не заинтересовался чужими прелестями. Правда, тут же одернула себя: не плевать ли? Теперь-то уж что…

Наконец загорелось и стеклянное окошко в двери Митиной палаты, и оба, как по команде, подскочили. Но с ним они пробыли недолго. Сразу после завтрака его позвали опять на какое-то обследование, а им пришлось ждать в коридоре.