Вторая жена - Анджела Арни (2002)

Фелисити фыркнула. В этом момент никто, даже Аннабел, не мог испортить ей настроение.

— Не обращай на нее внимания. У нее трудный возраст.

— Это в тринадцать-то лет? — воскликнула Айрин. — Типун тебе на язык! Если такое творится сейчас, что же будет, когда ей исполнится шестнадцать?

Об этом Фелисити и думать боялась. Во-первых, потому, что журнальные статьи, посвященные проблемам современного воспитания, рекомендовали не форсировать событий и проявлять терпение. Во-вторых, потому, что Аннабел раздражала ее до безумия. Ей все чаще хотелось задушить собственное чадо. Но она решила, что, если на ум не приходит ничего, кроме слов «я тебя убью», лучше всего молчать.

Однако позже, во время приема с пастушеским пирогом и шампанским, который (судя по скорости, с которой исчезало и то и другое) проходил с большим успехом, она сумела по достоинству оценить поведение дочери. Поводом для этого стало знакомство с тринадцатилетней дочерью самого Тони. Если Аннабел была трудным ребенком, то Хилари — просто малолетней преступницей.

Все началось со шляпы. Когда новобрачных провели в церковный сад в облаке конфетти, разбросанного приглашенными (к ужасу смотрителя церкви, тщетно пытавшегося исправить ущерб с помощью совка и веника), Фелисити сначала заметила шляпу, а потом женщину под ней. Та была высокой и такой стройной, что Фелисити тут же захотелось записаться в клуб следящих за своим весом. В бледно-лимонном наряде незнакомки чувствовалась рука модного дизайнера.

— Ради Бога, кто это? — прошептала Фелисити мужу. — Она явно не из моих гостей.

Все ее гости были людьми обыкновенными, за исключением дяди Гарольда, который изрядно налегал на шампанское и уронил на галстук кусок пастушеского пирога. Тетя Эдна до поры до времени держалась скромно, но в какой-то момент ее шляпа, которая могла бы получить приз на ежегодной выставке цветов в Челси, начала сползать набок. Признак этот, насколько могла судить Фелисити, был зловещий.

Тони повернулся туда, куда указала Фелисити, и побагровел. Он молился, чтобы Айрин рассказала Фелисити о Саманте, но сомневался, что она это сделала, поскольку начал уже понемногу узнавать деловой стиль новообретенной тещи. Он кашлянул, проглотил слюну и быстро сказал, стараясь держаться как можно непринужденнее: — Вот эта? О, это Саманта. Фелисити ахнула, подтвердив худшие опасения Тони.

— Твоя бывшая жена? — ледяным тоном спросила она.

— Да, — ответил Тони, пытаясь говорить спокойно и деловито. — Я упоминал, что… — Фелисити не дала ему закончить фразу.

— Ты пригласил на нашу свадьбу свою бывшую жену, но не набрался мужества сказать об этом мне? Какая наглость!

— Валяйте, валяйте! — воскликнул дядя Гарольд, обладавший великолепным нюхом на скандалы. — Ничто так не украшает свадьбу, как хорошая ссора!

К счастью, его почти никто не услышал. Все были заняты выпивкой, закуской и громко говорили, пытаясь перекричать музыку. За репертуар отвечал смотритель церкви, который явно отдавал предпочтение песням Второй мировой войны. В данный момент воздух оглашал хор, исполнявший «Да здравствует Англия!».

Но Айрин слышала все. Она быстро пересекла газон, усадила ехидного дядюшку обратно в кресло и наполнила его бокал.

— Замолчи, Гарольд, — прошипела она, — а не то тут же окажешься у себя в Йоркшире!

Мисс Шримптон, которая была секретаршей Оливера Дикенса в течение тридцати лет, тоже все слышала и толкнула босса локтем в бок.

— Оливер, мне кажется, этот человек пьяница, — осуждающим тоном промолвила она.