Желание на любовь - Галина Колоскова

– Хорошо, но попытайся объяснить.

Кэт вздохнула. Ей опять нужно всё разъяснять, но делать нечего: подруга должна знать правду.

– Я думала, что Мэттью наплевать на ту ночь. Взял то, в чём не отказали, и пошёл дальше.

Заноза качала головой. Брат был разным, порой его поведение просто бесило желавшую ему счастья сестру, но подлецом он никогда не был. Она не верила, что Мэтт мог так поступить с Кэтлин, вероятнее, и правда ничего не помнил.

– Я пыталась сообщить ему о беременности, но помешала Райт. Она сказала, что тоже ждёт ребёнка и уже назначен день их свадьбы. – Паркер смотрела в лицо Одри. – Что мне оставалось делать? Объявить всем о том, что беременна от парня, которому совершенно не нужна? Дать повод отцу разобраться с Мэттью по-своему или засудить его за изнасилование? Думаешь, Сэм спустил бы ему всё с рук?

– Не знаю, что нужно было сделать с Мэттом, но ты должна была сказать об этом мне!

– И что изменилось бы? У него проснулась бы ко мне любовь? Да он возненавидел бы меня за то, что я поставила его в такую ситуацию, что позволила всему этому произойти, за то, что обязан сделать выбор между мной и Лесси. Беременны обе, но любил Мэттью не ту, на которой вынужден будет жениться, дабы не загреметь в тюрьму!

Холл подскочила с места, сделала несколько шагов по комнате и вернулась, сжимая кисти рук в кулаки.

– Как же я ненавижу эту блонду! Вот кого бы с удовольствием задушила собственными руками! Чувствовала всегда, что она станет источником зла для брата!

– Да при чём тут Райт?! Сама я во всём виновата: приняла желаемое за действительное. Никто не заставлял меня ложиться под него.

В комнате повисла тишина. Продолжать столь неприятный разговор Одри не хотелось; у них впереди немало времени – успеют всё обсудить и разложить по полочкам. Однако она не была бы собой, если смогла бы молча переживать услышанные откровения.

– И что теперь? Что будет с вами? Девочке необходим отец. И ещё она очень нужна всем нам. Мне Бог не дал детей, так хорошо, что хоть Мэтт расстарался.

Сестра агента виновато посмотрела на подругу.

– Прости. Ты же знаешь, у меня что на уме, то и на языке, тем более сейчас, когда мозг переполняет счастье, что у меня есть племянница! – Она толкнула Кэтлин в бок. – И не сивая белобрыска, а как сказал отец, настоящая красавица – вся в меня!

Паркер не смогла сдержать смех.

– Если бы ты не имела чёрные как ночь волосы, а унаследовала рыжие от Бренды, тогда да! Харрис тебе польстил. Лилибет – вылитая папочка.

– Да какая разница! Главное, что наша! – махнула рукой Одри.

Она сложила губы сердечком, как делала это в детстве, когда хотела подбить благоразумную длинноножку на какое-нибудь безумное мероприятие, и заканючила:

– Кэт, я должна немедленно увидеть этого рыжика! Ты не представляешь, с каким трудом я пережила ночь! Ты же не хочешь смерти подруги от нетерпения?

– Хорошо, но дай мне хоть ополоснуться под душем и переодеться. Не хочу предстать перед Брэндоном лохматым пугалом в халате.

– Можно подумать, он тебя в нём не видел.

– Это было давно, и мне уже не семнадцать. Если ты не заметила, то не только объём груди прибавился, но и бёдра стали шире.

– Твоя грудь всегда была предметом зависти, и не только у меня. – Заноза хохотнула. – Я смотрю, братец успел заметить перемены. Очень интересно, чем он объяснит маме царапины на лице. За что это ты его приложила?

Смущённо улыбаясь, Кэтлин ответила:

– Не сошлись во мнении о ценностях воспоминаний.

– Да ладно, не красней! Приставал, наверное?

Одри заметила, как сливочный цвет лица Паркер начал меняться на розовый.

– Неудивительно. Какой нормальный мужик не захотел бы потрогать мать своего ребёнка? – Она окинула подругу оценивающим взглядом. – Тем более такую красивую.

Холл кивнула на кусок ярко-алой ткани, торчащей из щели неплотно прикрытого шкафа:

– Платье пригодилось?