Чужая - Наталья Семенова (2021)

Громов сжимает челюсти и оглядывается по сторонам. Да, он привлёк внимание половины столовой. Плюсом, к нам уже направляются Окс и Стас.

Парень окатывает меня презрением и тоже садится. Рядом с ним на стул опускается моя соседка, рядом со мной — Стас.

— Ребята, это ужасно глупо, — цокает языком Оксана.

— Это не глупо, — смеётся Стас. — Это взаимная любофь!

— Чушь не неси, — огрызается Громов тогда, когда я пинаю Стаса по ноге под столом.

Но хоть в чём-то мы с его величеством согласны.

— Ай! — ещё громче ржёт мой приятель, а затем смотрит на нас по очереди: — Когда вы успели? И с чего всё началось?

— Не забывай, что мы живём в одной комнате, — угрожает Громов. — У меня есть лишняя подушка, которая может оказаться на твоём лице.

— Всё началось с того, что кто-то эгоистичный придурок, — не могу смолчать я.

— А кто-то конопатая навозница, — насмешливо парирует Громов.

— Чёрт, должно быть, ты собой сейчас гордишься! Хватило мозгов придумать обидное прозвище для девчонки — какая красота! Осталось брезгливо поморщить носик и заявить на всю столовую, что от меня до сих пор воняет. Ну же!

— Ребят, пожалуйста, не начинайте, — осторожно просит Оксана.

Таня съёживается на стуле ещё сильней, а Стас с жадным интересом продолжает наблюдать то за мной, то за Громовым. Который, к слову, недобро сужает глаза, но молчит.

— Что, не чувствуешь? — наигранно озабоченно интересуюсь я, хлопая глазами, а затем поднимаюсь с места и иду к нему. В груди бушуют обида и злость, которые мной и управляют. Нависаю над придурком и снова спрашиваю: — И так не чувствуешь? Вблизи?

Он отклоняется на спинку мягкого стула и даже снизу смотрит на меня свысока. Это неимоверно бесит, потому я внаглую сажусь к нему на колени и обнимаю его за шею.

Девочки сдавленно охают, а я продолжаю напирать:

— Ну же, принюхайся.

Громов сжимает пальцами мою талию, на что я сильнее стискиваю его шею, подставляя его носу свою:

— Даже т-так не чувствуешь? — слегка запинаюсь я, потому что его губы случайно задевают кожу моей шеи. — Смелей! Ты же так жаждешь сказать обо мне очередную мерзость...

Одна из его рук отпускает мою талию, чтобы сжать волосы на моём затылке и оттянуть голову назад. Он впивается в мои глаза холодом своих и рычит:

— А знаешь почему?

— Потому что умнее, увы, ты ничего придумать не можешь, — шиплю я в ответ.

Его зрачки гневно расширяются, взгляд бегает по моему лицу, а губы плотно сжимаются. Но зря я вообще на них опускаю взгляд... Потому что он видит и тоже смотрит на мои губы. Время словно останавливается, пока моё сердце наполняет дурацкое волнение.

Он. Слишком. Долго. Не поднимает. Свой. Взгляд.

А когда делает это, злится ещё сильней.

Резко поднимается с места, но, что удивительно, не позволяет мне упасть, прижимая к себе. Секунду смотрит на меня смешанным взглядом, а затем отталкивает и глухо бросает:

— Пошла ты.

Ко мне возвращается слух и приходит понимание, что эту сцену наблюдала добрая половина столовой. Опять. Смущение накатывает безжалостной волной, и я падаю на стул Громова, жалея, что не могу прямо сейчас провалиться под пол...

— Дела-а-а... — весело тянет Стас, пока девочки во все глаза смотрят на меня.

Я прячу лицо в ладонях и выдыхаю в них досадливый стон.

Чёрт, я тоже ничего умнее придумать не смогла...

Полчаса спустя, в холле, меня ловит Станислав Викторович.

— Эльвира, с личным расписанием ознакомилась? Помнишь, что у тебя сегодня семинар о вреде наркотиков?

— Да... Но там не указано ни время, ни место.

— Поэтому я тебя и задержал, — улыбается мужчина. — Семинар пройдёт в аудитории под номером десять. Найдёшь? Хорошо, он начнётся через полчаса.

— Спасибо.

— Ещё один вопрос, Эльвира, — не спешит уходить куратор.

— Да?