Дорогое удовольствие - Татьяна Никандрова

– А так это, Ками. Слышала что-нибудь про рейдерство? – Рей впивается в меня изучающим взглядом, а я отрицательно качаю головой. – Вот представь, существует некий бизнес. Растет, развивается, увеличивает показатели прибыли. И все, казалось бы, зашибись, но есть одно «но»: рано или поздно появляются люди, которым это не нравится. Кому-то возросшая конкуренция помешала, кто-то просто на чужое позарился. Потом эти люди приходят к собственнику и говорят, мол, так и так, надо тебе воспользоваться услугами нашей «крыши» и отдать вот такому-то человечку контрольный пакет. Собственник, недооценив противника, шлет их нахрен. Проходит время – и вот ему уже шьют статью за экономические преступления.

– Слушай, а разве за экономические сажают в СИЗО? – нахмурившись, вставляет Рита. – Разве не под домашний арест должны?

– Ну так и тут своя схема есть, – невесело усмехается парень. – Его же не обвиняют по статье, связанной с предпринимательством. По мнению силовиков, люди создали преступную группу с целью наживы. А что за группа? Директор, бухгалтер и еще парочка невезунчиков, имеющих право подписи.

– Ясно, ОПГ притянули, – мрачно изрекает Рита, тут же поняв Дениса.

– ОПГ? – переспрашиваю я, хлопая ресницами.

– Организованная преступная группа, – поясняет он. – Тут сразу большие сроки, можно и в СИЗО посадить. А преступникам в погонах это очень даже на руку – в изоляторе с человеком легко работать, он находится в уязвимом положении, поэтому вести с разговоры в стиле «перепиши-ка бизнес на этого дядечку» становится крайне удобно.

От всех этих страшных слов меня прошибает ледяной липкий пот. Я очень плохо разбираюсь в тонкостях уголовно-исполнительной системы, но даже имеющихся у меня знаний достаточно, чтобы искренне ужаснуться случившемуся.

Перед глазами тут же вспыхивают доводящие до дрожи образы: крошечные камеры, бараки, жидкая баланда и прочие «прелести» невольной жизни. Отчего-то представить сурового, уверенного и дорого одетого Пеплова в тюремных условиях никак не получается. Такие, как он, строят бизнес, зарабатывают большие деньги, упиваются собственным успехом, а не сидят на нарах в компании бритоголовых зэков. Это противоестественно, неправильно, почти нереально!

– Мы… Мы можем что-нибудь для него сделать? Помочь как-то? – в панике перебирая собственные пальцы, интересуюсь я. – Наверное, надо нанять адвоката и…

– Успокойся, – твердым голос обрывает Рей. – Мы делаем все, что в наших силах. Адвокаты выкладываются по полной, сейчас самое главное – не довести дело до суда.

– Почему?

– Потому что оправдательных приговоров не существует, – огорошивает он. – Такой расклад считается недоработкой суда или следствия.

– Господи… А что, если человек действительно невиновен и это удастся доказать?

– Ну, всегда есть условные сроки или замена статьи на более легкую, – пожимает плечами Рей.

Какое-то время мы все пребываем в тягостном молчании. Денис, сложив руки на груди, гипнотизирует взглядом пол, а Рита медленно возится с посудой, в звоне которой мне слышатся какие-то трагические отзвуки.

От одной мысли, что Антона могут посадить, мне делается дурно. Прям на физическом уровне, будто здоровье резко пошатнулось. Живот стягивает неприятным спазмом, в области сердца начинает колоть, а в горле ощущается горьковатое першение.

Надо же, оказывается, я до сих пор не остыла. Во мне ведь совсем не жалость говорит и не сочувствие… Я все еще люблю Пеплова. Иррационально и чертовски сильно. Я и раньше это подозревала, а сейчас вот окончательно уверилась. Он для меня по-прежнему лучший мужчина на Земле.

Делаю полный вдох и медленный выдох. Надо избавиться от паники, норовящей пробраться в самую глубь души, и включить здравое мышление.

Нет, Антона не посадят. Он ведь не просто умный – гениальный человек. Такие, как он, легко не сдаются.