Дорогое удовольствие - Татьяна Никандрова

Взгляд Пеплова соскальзывает с моего лица и медленно перемещается к подруге, которая уже успела нацепить миловидную улыбку. Надо же, сейчас даже фингал под глазом ее ничуть не портит. В ней будто ожила та самая яркая и дерзкая Оксанка, которой не ведомы ни печали, ни стеснение. Будто вся эта грязь с Толиком ее и не касалась.

На несколько секунд черные глаза Антона задерживаются на блондинке, а затем опять возвращаются ко мне. Его лицо, как и прежде, нечитаемо, так что я затрудняюсь сказать, о чем именно он думает в столь неловкой ситуации. Хотя, допускаю, что неловкой она является исключительно для меня.

– Чем можно вытереться? – неожиданно спрашивает Пеплов.

И тут до меня внезапно доходит, что мое собственное полотенце лежит в стирке, а тем, что предназначалось Антону, я обмоталась, когда пошла открывать дверь Оксанке. Вот, почему парень предстал перед нами в чем мать родила, – ему просто нечем было прикрыться.

– Сейчас дам, – спохватившись, срываюсь с места.

Достаю из шкафа свежее аккуратно сложенное полотенце и протягиваю его проследовавшему за мной в зал Пеплову.

– Прости, Оксана не предупреждала, что придет, – извиняющимся тоном говорю я. – У нее просто проблемы серьезные…

– Да, я обратил внимание, – кивает Антон, промакивая свое все еще влажное тело полотенцем.

Значит, синяки подруги не остались для него незамеченными.

– Она со своим мужчиной поссорилась и… В общем… Можно ей здесь немного пожить? – набравшись смелости, выпаливаю я. – Ну, пока квартиру ищет и все такое.

Антон неспешно, словно раздумывая над моими словами, обматывает полотенце вокруг бедер и, сложив руки на груди, выдает:

– Не думаю, что это хорошая идея, Камила.

– Почему нет? – мое лицо расстроенно вытягивается.

– Потому что проблемы Оксаны меня мало волнуют, – глядя мне прямо в глаза, отвечает он.

– Но… Они волнуют меня! – не знаю, откуда во мне берется этот детский протест, но сейчас мне непременно хочется настоять на своем.

– Насколько я помню, когда тебе было негде ночевать, она не проявила должного гостеприимства, – философски замечает Антон.

– Тут другое! – мотаю головой я. – Она тогда была занята и…

– Это не предмет спора, Камила, – довольно грубо обрывает он. – Выпроводи подругу и возвращайся в спальню. Я тебя жду.

Не дождавшись моего ответа, Пеплов покидает зал, а я так и стою на месте, стиснув ладони в кулаки, и безуспешно пытаюсь проглотить зарождающуюся обиду. Дело даже не в том, что он не разрешил Оксанке пожить в этой квартире, а в том, что он напрочь не считается с моим мнением! Оно для него пустой звук!

Я, конечно, понимаю, что Антон не обязан предоставлять кров всем, кто об этом просит, но ведь это же такая мелочь! Он бы даже не заметил ее присутствия – все равно бывает здесь не больше трех раз в неделю, и то только по вечерам, после работы.

Сделав несколько глубоких вдохов, я возвращаюсь на кухню к подруге и медленно опускаюсь на стул напротив нее.

– Антон не разрешил тебе здесь остаться, – с тяжелым сердцем говорю я. – Извини.

– А уговорить не можешь? – не отступает Оксанка.

– Вряд ли. Он непреклонен, – развожу руками.

– М-да, – она барабанит длинными ногтями по столу, явно перебирая в голове варианты выхода из сложившейся ситуации, и вдруг ее лицо озаряется идеей. – Слушай, Ками, а давай я сама с ним поговорю? Это он при тебе он весь такой суровый мужик со стальными яйцами, а наедине мне его удастся уломать в два счета. На жалость надавлю, синяки под свет подставлю, понимаешь?

– Ну, не знаю, – в замешательстве тяну я.

– Пожалуйста! Мне реально жить негде! – она обхватывает мою ладонь и сжимает ее в своей. – Ну, не к мамке же мне с такой рожей соваться?

– Но у тебя же есть наличные, ты могла бы снять квартиру…