Я не ее копия - Евгения Чащина (2023)

Больше всего на свете хочу скорее убрать его руку с давящими пальцами подальше от бугорка с принцессой, поэтому быстро ставлю размашистую подпись на договоре о передаче фирмы. Его пальцы сжимаются сильнее перед тем, как появляется брачный договор, и я рычу про себя.

— Не так быстро!

Он опешивает и скрепит зубами, но прежде, чем начнется насилие, я требую:

— Снимай штаны. Хочу видеть его. Хочу видеть, что подписываю.

Голос звучит хрипло, заманчиво и правдоподобно, хотя саму меня просто мутит от него и мерзости всей ситуации.

Он замирает в шоке, не веря.

— Плохо следил за мной, — указываю на его промах. — Я девчонка дерзкая и люблю подержаться за то, что моё.

Облизываю губы и кукольно хлопаю ресницами.

— Ну же, покажи мне, — руки сами опускаются на его ремень и расстегивают его.

С губ маньяка срывается звериный рёв. У меня по спине снова бежит холодный пот. Он кладет руки на мои плечи и силой ставит меня на колени, в неудобном платье, падаю на пол, как облако кринолина.

— Возьми его в рот, девочка, — хрипит похотливо, теряя то, в какой реальности находится.

Его руки орудуют так быстро, что я едва успеваю увернуться от возбужденного мерзкого члена у самых губ.

Ничего кроме омерзения картина не вызывает. Переступаю через себя. Беру его в руку, делаю несколько напористых движений, пока меняю позу из той, в которую он нагнул меня силой. Как только уверена, что смогу бежать не зацепившись за платье, толкаю его в сторону стола, поднимаюсь на ноги и мчусь к выходу из комнаты в сторону выхода из дома.

— Сука! — слышу громоподобный рык.

Возня, рычание, тяжелое дыхание за спиной, и у лестницы Ростов нагоняет меня.

— Выебу, — рычит, схватит за волосы, — но сперва…

Кулак заносит прямо перед моим животом. И я, вообще ни о чем не думая, что есть мощи толкаю его с лестницы.

Несколько секунд, что он падал, казались вечностью. Смотрю, как в замедленной съёмке. Он приземляется и замирает, рука, которая была занесена над животом, неестественно вывернулась.

Не шевелится. Жду несколько секунд перед тем, как спустится. Выбираю безопасный ракурс, размахиваюсь и что есть дури пинаю его в пах, убеждаясь, что он не играет. Тело не двигается. Рядом с ним валяются вылетевшие из кармана ключи от машины, бумажник и телефон. Поднимаю последний.

Дрожащими пальцами набираю следователю, чей номер помню наизусть.

— Это Василиса. Я убила его, — говорю бесцветным голосом перед тем, как глянуть наружу. Мне нужно срочно отсюда бежать.

Романов на мгновение замолчал, но потом выругался и задал единственный вопрос:

— Ты цела? С ребенком все хорошо?

— Нет. То есть да… — мои собственные мысли путаются и разлетаются во все стороны. Трясет мелкой дрожью.

Я не знаю, что чувствую. Все, что произошло, обрушивается на голову лавиной. Пока я концентрировалась на спасении дочери, я отбивалась как щитом от потока грязи и черноты, который летел на меня, как бульдозер, теперь всё тело пропиталось им. То, что он хотел сделать со мной. С моей малышкой. То, что он сделал с Колей и мамой. Все это поглощало, как трясина, болото, из которого было трудно выбраться.

— Я не знаю. Он обещал, что отвезет меня к гинекологу, который достанет её из меня, и не знаю ни где я, ни есть ли у него подельники. Мне страшно, — выдыхаю в трубку из последних сил, концентрируясь на собственном дыхании. Раскисать рано. Сначала я должна выбраться отсюда, потом буду плакать. Иду на кухню и нахожу самый крупный нож. Мне уже нечего терять, перед законом всё равно отвечать придётся. Я убью любого, кто попытается подойти ко мне, если такие появятся.