Костер на берегу - Андрей Максимушкин (2023)

Пробегаю взглядом по фигуре дамы. Средних лет, короткая стрижка, приятное лицо с острыми скулами и коротким прямым носом. Глаза хорошие. Джинсовая юбка и тонкая летняя короткая куртка резко контрастируют с обстановкой комнаты. Слишком модерново. Куда уместнее было бы закрытое платье до пола.

— В чём смысл этого всего? Зачем этот лагерь, странные сны, старинные парк и замок на острове?

— Без этого не интересно. Ты же нашел себя. Вот и радуйся.

— Последнее испытание — прищуриваюсь и напрягаюсь. Чувствую, где-то должен быть подвох.

— Ты его прошёл. Скоро сам всё поймёшь, Максим.

Светает. С реки тянет прохладой. Костёр почти прогорел, но от него идёт тепло. Даша дремлет сидя на бревне и обхватив колени руками. Накидываю на плечи любимой куртку. Подбрасываю в огонь дрова. Сажусь рядом с Дашей и смотрю на огонь и туман над рекой. Вот так. Давненько я не встречал рассвет у костра.

Глава 64. Лена

Моё вечное любопытство. Заметила дверь за лестницей и пошла проверить. Ребят не предупредила, думала, заметят и догонят. Увы. Ещё одна комната. Справа от меня книжный шкаф, у окна рабочий стол. А за окном…. Чуть не вскрикнула от удивления. За окном обычный двор, напротив жилой дом, окна светятся, у парадных скамейки, на балконе пятого этажа курит обрюзгший господин в одних кальсонах.

— Удивлена?

— Это не мой дом, Оля — оборачиваться не спешу, голос сразу узнала, тихий, вкрадчивый с грустинкой.

— Откуда ты знаешь? Это мог быть твой дом, или один из многих, где ты жила. Гляди, твои любимые книги, полное сочинение Конецкого на верхней полке, «Каштаны Эдинбурга» Ремарка, потрёпанный томик. Сколько раз ты его перечитывал?

— «Каштаны»? Не помню такого. Моя любимая книга Ремарка «Нарвские ворота». Ты опять что-то напутала.

— Может быть, но не сегодня. — Ольга подходит к столу и опирается на спинку стула. На это раз девушка одета в стильный деловой костюм: длинная юбка и дамский пиджак с серым отливом.

— Да, комнаты разные, книги разные, только сюжет один: серые будни, алкоголь и несчастная любовь к даме полусвета эмигранта в чужом городе. Какая разница, Петербург, Эдинбург или Париж? Где он жил, что видел, что слышал и пережил, о том и писал. Что он писал, то ты и читала, или читал. Это ведь так просто.

— Ты хочешь сказать, в этом мире, он написал другое? — не ожидала, честно говоря, что всё начнется с литературного диспута.

— Разумеется. В библиотеке лежит «Триумфальная колоннада». Нет, извини, не лежит, одна пионерка взяла почитать в первый же день и забывает вернуть.

— Мне это нужно знать? — про себя думаю, что и времени нет искать раритет от «меланхоличного немца».

— Вопрос подразумевает ответ.

— Начало задаёт тон последующему разговору — не остаюсь в долгу.

— Хи! Ты самое неудачное его отражение. Мало того, что грубоватая девчонка без сисек, так ещё умом небогата, всё в мышцы и наглость ушло.

Невольно вспыхиваю, кровь отливает от лица, но быстро беру себя в руки. Она же специально выводит меня из себя, значит не стоит реагировать раньше времени.

— Мне это не нужно. Ты удивишься, но в двадцать первом веке образование и настойчивость ценятся дороже фигуры с обложки и больших глаз. Извини, но этого добра в империи как яиц на Пасху, со всего света приезжают, счастье ищут.

— Ты уверена, что жила в империи?

— Оля, — тихим вкрадчивым голосом, и тут же применяю запрещённый приём — ты уверена, что знаешь, чем закончится этот разговор? Это Максиму воспитание не даст поднять руку на даму, а я всего лишь нагловатая девчонка без сисек, хуже того, даже не дворянка. Мой дедушка из крестьян.

Девушка вздрагивает.

— И ты не сможешь, только если очень сильно постараться.

— Не буду спорить. Давай вернёмся к самому началу. Как нам отсюда выйти?

— А узнать, кто ты есть на самом деле не хочешь?