Костер на берегу - Андрей Максимушкин (2023)

— Давай, буди маму и Витьку. Завтракать пора — Катя и не думает отпускать мой локоть.

— Витя уже проснулся, а маме я принесу кофе в постель. Она позже встанет.

Ну, да. То-то, из родительской спальни полночи доносились стоны и ритмичные стуки кровати, слегка приглушаемые жестким барабанным соло «Аэроспейса». Папе можно позавидовать. Мне такие вещи знать не положено, но на дворе 21-й век, а что естественно и в браке, то не грешно.

— Ну, ты сестренка даешь — тихонько шепчет Катя, когда папа выходит с кухни.

— Я же говорю, не умею танцевать.

— С мальчиками так не делай. Сбегут, сверкая пятками. Будь хоть немного девочкой.

— Не получается, — распускаю пояс и развожу полы пеньюара — видишь?

— Бюстгальтер с пуш-апом оденешь, и все мальчики твои — укол в адрес моего первого размера. Воспринимаю это спокойно. Наоборот, мне так лучше, не мешает. И вообще не понимаю, как можно стараться нравиться кому-то? Я есть я. Или принимайте меня, как есть, или идите в баню дальним лесом через камчатские сопки. Третьего не дано.

Некоторые считают меня уродом. Называют «подростком с девиациями психики». Смешно такое слышать. Первое — они совершенно неправы. На всех комиссиях ставят только один вердикт: «крепкое здоровье». А что касается психики, шептунам остается только позавидовать. Она у меня легированный конструкционный уран. Непробиваемая.

Второе — они правы. Только даже не подозревают, в чём именно. Свою болезнь скрываю от всех, даже родители не знают. Они люди хорошие, но не поймут. Сейчас это лечат, всего с полдюжины курсов психокоррекции. Я не хочу. Сама не хочу. Да, иногда бывает тяжело скрывать чувства от всех, но это моя проблема. Будет нужно, настанет время, изменюсь сама, а пока не хочу. Чувства производное воли — не более того, что человек хочет, таким и становится.

— Катя, у тебя когда сессия заканчивается?

— Третьего июля. Сама знаешь.

— Потом куда? В Крым? Или Аренсбург?

— Наверное. Хотелось бы на Карибы, Эспаньолу или в Италию, но папа одну не отпустит, а больше не с кем — сестра недовольно косится на папу.

— Извините, девочки. Не могу. Мне ближайший отпуск светит с первым снегом.

— А мама? — лезет в разговор братишка. У него тоже лето в этом году пройдет под небом столицы. Спортивный лагерь при гимназии. Будет целыми днями в футбол гонять с редкими организованными турпоходами и экскурсиями.

— У нас обоих работа. Хорошо, если маме удастся вырвать недельку, скататься на Взморье или в Териоки.

— Папа, о себе подумай. Может, сможешь хоть на два дня плюс выходные с мамой? — мне искренне его жаль. Сутками на работе, старается ради нас, даже по субботам часто выходит на весь день.

— Не могу. Сама знаешь, у меня вся дирекция пашет как проклятые. Никого не отпускаю. Если сам все брошу и уеду, что люди подумают?

— Ну, ради нас — подключается Катя.

— Постараюсь, но не обещаю. Лена, тебя подвести к месту сбора? Откуда отправление?

— Конечно! В десять с Поклоногорской.

Папа и так бы подвез, напоминает специально, чтоб переключить разговор. Ему неприятны укоры в отношении работы. Как понимаю, свое дело он любит, потому и отдает ему все время и силы. Но и на нас остается. Сегодня отправят меня в лагерь и вчетвером поедут присматривать загородный дом. Родители давно собирались купить небольшую усадьбу в хорошем чистом районе, желательно к северо-западу от города. По-хорошему, это надо было делать еще весной, но не получилось. У родителей вечно нет времени на самое важное.

После завтрака наскоро прибираюсь в комнате. Сдуваю пыль с фотографии подполковника Марии Бочкаревой на стене. Редкая женщина, одна из тех, кого ненавидят суфражистки, но кто заткнула за пояс тысячи мужчин.