Скованный - Теодор Картер (2023)

С годами привычка вкуса становится более блеклой. Любимая музыка затихает и начинает нести мораль. Лик самого Бога спускается к тебе и говорит: "Теперь ты взрослый, Томми, пора быть ответственным за свои поступки".

— Этот ковбой Дэнни катает свои яйца ко всем. Его волнуешь не ты, а желание отыметь тебя, — возникал Томас.

— Что-то я не видела, чтобы он катал свои яйца к Эшли. В любом случае, Дэнни настойчивый. Что, если однажды я сдамся и пересплю с ним?

— Не переспишь, — ответил Томми. Они по-прежнему тянули косяк, передавая его друг другу после затяжки.

— С чего бы это?

— Ты будешь жалеть об этом.

— Но ты ведь не жалеешь о том, что флиртуешь с Эшли.

— Я не сделал ничего такого, что было бы нельзя исправить. Одно твое слово и я даже смотреть на нее не буду.

— Если ты сделал хоть что-то, это уже автоматически нельзя исправить. Но я бы хотела, чтобы ты все-таки не смотрел.

— Хорошо.

Молчание между ними не было неловким. Создавалось впечатление, будто они давным-давно превратились в единое целое, слились в неумолимом полете жизни в абстрактные формы живописи. Если один молчит, значит, другой желает того же.

— Так что насчет Дэнни. Собираешься спать с ним или нет? — снова встревает Томас.

— Я еще подумаю. Деньги у него водятся, так что он мог бы скрасить мое состояние.

— Деньги — не проблема.

— Мы живем в родительском доме, который построили еще древние негры-рабы. Что-то я не вижу возле него бассейна и парковки с автомобилями.

— Я могу заработать эти деньги для тебя.

— Заработай.

— Хорошо. Однажды ты будешь лежать на берегу какого-нибудь моря, попивая свежевыжатый сок или холодный мохито, и тебя не будет волновать ничего, кроме того, какой коктейль заказать следующим. А рядом буду я. Наверное, к этому времени я подкачаюсь. Так что твои дешевые подружки будут завидовать нашему положению.

— И никакой Эшли в нашей жизни, — добавила Диана.

— Никакой Эшли и никаких других женщин. В том числе Дэнни.

— Ты назвал Дэнни женщиной?

— Да.

Безудержное чувство великой сласти, порождаемое клапанами влюбленного сердца. Как часто оно опьяняет мозг, обдувает тело прохладным воздухом и делает все вокруг возможным. Когда тебе двадцать и ты трахаешься, как Хью Хефнер, ты вряд ли думаешь о том, что когда-то данные обещания придется сдержать.

— Обещай мне, — говорила Диана.

— Есть одно условие.

— И какое же?

— Ты должна обещать мне то же самое.

— Только если получу оргазм в ближайшие полчаса.

Томас тушил косяк. Он ждал от нее этих слов.

2

Первая работа, личные деньги, однушка на периферии города. Когда тебе двадцать два, ты начинаешь принимать реальность. Старый чердак остается отрывком памяти, черно-белым кадром на потрепанной видеопленке. Ты — сочетание больших надежд и тлеющих осадков прошлого с примесью слабого легкомыслия.

Томас Клаус начинал просыпаться в шесть. Диана Кларк становилась Дианой Клаус.

Жизнь превращалась в прямую линию с пунктирами в виде выходных. Томас Клаус превращался в Итона Спаркса. Итон Спаркс превращался в Томаса.

— А ты знал, что примерно восемьдесят процентов людей в твоей жизни останутся для тебя никем?

— К чему это?

— Просто интересно, будем ли мы входить в оставшиеся двадцать процентов.

Календарь вызывает смутные ощущения. Ты начинаешь сомневаться в реальности самого себя, когда на улице ноябрь, а вроде бы еще вчера был апрель. Секс, конечно, приносит оргазм, но уже не такой яркий, как когда-то.

Грустно смотреть на понурые лица тех, кто когда-то бросал вызов системе.

— Давай купим журнальный столик и прикупим кучу журналов для него? — предлагала Диана.

— Зачем?

— Просто так. Как элемент декора.

— Давай.