Думаю, дело в том, что ему позвонила наша домработница. Потому что женщина явно была в шоке от того, что я творю.

— Где она?

— Там, — испуганно отвечает Нани, и в следующую секунду дверь в гостиную отворяется.

Амиран замирает на пороге.

Очевидно, оценивает ущерб.

О, я очень старалась! Вся комната, в центре которой я сижу прямо на полу, теперь в осколках. Ведь в порыве неукротимой злости я разбила тут всё, что могла.

— Полегчало? — доносится до меня его голос.

Молчу. По шагам понимаю, что приближается.

— Поранилась? Что с рукой? Кровь?

— Не трогай меня! — дёрнувшись, не позволяю к себе прикоснуться.

— Ты на хрена это сделала? — цедит сквозь зубы, присев на корточки.

— Я хочу домой, в Красоморск.

— Мне нужно находиться в Москве. Ты моя жена и будешь здесь, со мной. Привыкай.

— Зачем я тебе? — поднимаю голову и смотрю на него сквозь слёзы, застилающие глаза. — Зачем? Ты же знаешь, как сильно я тебя ненавижу.

— Это пройдёт со временем, — заявляет он уверенно.

— Пройдёт? Ты стал обращаться со мной по-скотски!

— Не утрируй. Тебе грех жаловаться. У тебя есть всё самое лучшее. Ты живёшь фактически в центре столицы, в одном из лучший районов Москвы. В твоём кошельке лежит безлимитная золотая карта. Ты можешь жить на широкую ногу и ни в чём себе не отказывать.

— Мне не нужны твои деньги! Они не приносят мне счастья. Они не вернут мне дочь!

— Не поднимай эту тему, — предупреждает сухо.

— Нет, давай поговорим! Скажи уже наконец, что считаешь именно меня виновной в её смерти! Давай, скажи! — толкаю его в грудь, провоцируя.

— Никто не виноват, Настя.

— Нет, скажи, как думаешь на самом деле! — кричу я на него громко. — Вы все так считаете! Твоя мать прямо заявила мне об этом перед нашим отъездом.

— Хватит! — рычит он зло.

— Вам всем плевать на то, что именно я обнаружила её маленькое, бездыханное тело! — рыдаю, захлёбываясь слезами.

— Замолчи!

— Пожалуйста, давай разведёмся. У нас ничего не получится. Ты же сам это понимаешь. Амиран. Пожалуйста…

— Нет.

— Господи, вокруг тебя куча женщин: красивых, заинтересованных. Зачем ты меня мучаешь? Нравится издеваться надо мной, да? Тебе всё это приносит удовольствие?

— Прекрати истерить, — чеканит по слогам.

— Ты итак растоптал и унизил меня. Что ещё нужно? Я никогда не полюблю тебя.

— А ты пыталась? Пыталась? — орёт, яростно прожигая меня взглядом.

— Мы с тобой разные. Слишком разные!

— Ерунда и чушь. Ты зациклена на себе и своём горе! Мы оба похоронили дочь! Не забывай об этом!

— Ты всегда хотел сына.

— Какая к чертям разница! Это был мой ребёнок! — переворачивает стол, разгневавшись.

Вздрогнув от грохота, роняю лицо в колени.

— Не можешь справиться? Не хочешь работать с психологом? Давай я положу тебя в клинику.

— Что? Нет… Нет, только не это.

— Или ты берёшь себя в руки, Настя, или, клянусь, я это сделаю! — угрожает, возвышаясь надо мной.

— Не нужно, — прошу, качая головой.

— Твоя депрессия уже поперёк горла.

— Мне тяжело.

— А мне легко? Ежедневно терплю твои закидоны и истерики!

— Так не терпи. Не терпи, Амиран. Всё равно я не способна дать тебе то, что ты хочешь.

— Способна. Было бы желание. Поднимись с пола, — приказывает жёстко.

Медленно встаю.

Ноги ватные. Голова кружится.

— Выбор за тобой, Настя, — достаёт платок из кармана и вытирает им мои мокрые щёки. — Помни, что тебе в любом случае никуда от меня не деться.

— Что же это тогда за выбор?

— Вечно бороться со мной или смириться и стать счастливой.

— Я не люблю тебя, — повторяю тихим шёпотом. — Не люблю, Амиран. Ты это знаешь и чувствуешь. Чувствуешь ведь?

Стискивает челюсти до скрежета. Поигрывает желваками. Очевидно, что ему крайне неприятно слышать мои слова.