Святоша - А. Заварелли

— Она танцовщица, — говорит Мак.

— Была танцовщицей, — поправляет Конор.

— Верно. Пока ты не сделал Ронана.

— Не делал я Ронана ни разу.

— Томат, Томахто, — говорит Мак.

После еще одного часа безжалостного поддразнивания Конора по поводу его новой девушки, мы возвращаемся в дом.

Я улыбаюсь и чувствую себя легче, и Мак тоже это видит.

— Тебе стоит приходить почаще, — говорит она.

В ее голосе звучат неподдельные эмоции. Не много, но достаточно, чтобы дать мне понять, что ей не все равно. Похоже, материнство немного смягчило Мак, но, как ни странно, ей это идет.

— Обязательно, — говорю я ей, и я серьезно.

— И Рори тоже, — говорит она.

— Кстати говоря, — вклинивается Конор. — С ним случился припадок, потому что он не знал, где ты. Он будет здесь, чтобы забрать тебя через несколько минут.

Мак закатывает глаза и обнимает меня.

И, как и обещал Конор, через несколько минут я снова сижу в машине Рори.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Скарлетт

Сомневайся в том, что звезды – огонь. Сомневайся в том, что солнце движется. Сомневайся в том, где правда, где ложь. Но не ставь под сомнение мою любовь.

Шекспир.

— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ просто убежать, не сказав мне, куда ты намылилась, — говорит Рори.

— Какая разница? — спрашиваю я. — Тебя здесь не было.

В машине становится тихо, и он не говорит больше ни слова, даже когда мы возвращаемся в дом. Между нами все еще так много напряжения, и на этот раз не я убегаю от него.

Рори пытается уйти от меня почти сразу же, как только мы возвращаемся в дом и я оказываюсь в безопасности.

— Останься, — говорю я ему, когда он подходит к двери.

Его спина выпрямляется, а рука ложится на ручку, но он задерживается там. Борясь с самим собой.

— Я приготовлю блинчики.

Я не знаю, почему я это говорю, просто мне кажется, что так и надо поступить. Потому что кто может устоять перед блинами?

— Сейчас не время завтрака, — говорит он.

— Это блюдо на все времена, правда.

У меня странный голос. И его тоже, когда он произносит:

— Хорошо.

Рори садится за кухонный стол, а я приступаю к работе. Кухня Рори хорошо укомплектована. Он может быть вечным холостяком, но он умеет готовить.

Что, как оказалось, очень кстати, потому что я понятия не имею, что делаю.

После того, как я размазала тесто по лицу и подгорели первые два блина, он встает, чтобы помочь мне. И у него это выглядит так легко. Его блины золотисто-коричневые и идеальные.

Прямо как и он.

— Как ты научился это делать?— спрашиваю я.

— Подрабатываю поваром по приготовлению блинов, — поддразнивает он.

Но когда мы садимся за стол, он рассказывает мне настоящую причину.

— Моя мама хорошо готовит. Мне нравилось помогать ей.

В его голосе звучит благоговение, и хотел бы я сказать то же самое о своей матери. Моя мама не готовила ни дня в своей жизни.

Мы продолжаем говорить о блинах, потому что это просто, и это не дает никому из нас затронуть тему слона в комнате. Он рассказывает мне о других блюдах, которые готовила его мама. Тушеное мясо и традиционные ирландские завтраки.

А потом мы оба заканчиваем есть, и снова между нами повисает неловкое молчание.

Он снова готовится уйти, но я не могу ему этого позволить.

Один из нас просто должен взять себя в руки и поговорить об этом.

— Я все еще в процессе, — промурлыкала я. Рори смотрит на меня, и я изо всех сил пытаюсь объяснить. — Мне кажется, я знаю, почему ты избегаешь меня.

Рори пытается возразить, но я не даю ему этого сделать.