Руины - Саманта Тоул (2021)

— На хер рак, верно? — Все, что я могу придумать, но, должно быть, это правильная вещь, потому что парень оглядывается. Маленькая улыбка касается его губ.

— Да, на хер рак, — соглашается.

— Что с братьями и сестрами?

— Два брата. Одна сестра.

— Ух ты. Должно быть круто.

— Это не то слово, которое использовал бы я. — Усмехается.

— Я бы хотела иметь родных братьев и сестер.

— Можешь взять моих, если хочешь.

Я смеюсь.

— Если бы. Расскажи мне о них.

— Арес на два года младше меня.

— Как я.

— Да. Как ты, — повторяет он. — И близнецы Аполлон и Артемида. Им по двенадцать.

— Вы все названы в честь греческих богов, — говорю, а потом съеживаюсь. — И сегодня я явно в ударе со своими вопиющими наблюдениями.

Он смеется, и понимаю, что мне действительно нравится этот звук. Очень нравится. И я хочу продолжать слышать его, даже если за свой счет.

— Итак, есть причины для выбора таких имен? — спрашиваю. — Я знаю, что некоторые родители называют своих детей Ривер и Грас, потому что они хиппи.

— Мои родители познакомились на лекции по греческой мифологии, когда учились в колледже. Отстойная пикап-фраза моего отца заключалась в том, что если бы он и моя мама создали ребенка вместе, то должны были назвать его Зевсом. Потому что с маминой красотой и мозгами, размерами моего отца, он был бы богоподобным. Очевидно, она купилась на это, поскольку вот он я. — Расправляет руки.

— И ты?

— Что? — Разворачивается ко мне лицом.

— Богоподобный? — Потому что с того места, где я сижу, ты чертовски похож на одного из них.

Глаза Зевса долго удерживают мои.

— Нет. — Мягко говорит он. — Я истекаю кровью, как и все остальные, Голубка.

Колесо останавливается, оставляя нас неподвижными наверху.

— Поездка, должно быть, закончилась, — размышляет Зевс, посматривая через край. — Они выпускают людей.

Я чувствую всплеск печали от того, что это почти конец. Я могла бы остаться здесь с ним навсегда.

Что-то мокрое падает на мой нос. Затем на лоб.

— Это что, дождь? — произношу я в тот момент, когда небеса разверзлись. Я имею в виду, они очень широко распахнулись. Льет как из ведра.

— Можно и так сказать. — Смеется Зевс.

— Иисус! Я промокла до нитки!

Верхний навес кабинки совершенно не защищает нас. Я слышу сквозь играющую музыку, что звучат огорченные голоса людей, находящихся на колесе.

— Ну, давайте же. Двигайтесь, мистер Колесо Обозрения, — скандирую, желая, чтобы колесо поторопилось с поездкой, и я смогла сойти с него и укрыться под чем-нибудь.

Зевс снимает куртку.

— Вот, прикрой ею голову, — предлагает он.

— Ты промокнешь.

— Я в порядке. Всего лишь немного дождя.

— Поделиться?

— Хорошо.

Он держит куртку над нашими головами, и я должна придвинуться немного ближе, чтобы мы оба поместились под укрытием.

Смотрю вверх: его лицо так близко к моему. Я даже способна разглядеть капли воды на нем. Почувствовать тепло его дыхания на моей щеке.

Каким-то образом улавливаю песню, которая в настоящее время звучит из колонок внизу на площадке.

— Не кажется ли тебе немного ироничным то, что пока идет дождь, внизу играет «Umbrella», словно вот-вот начнется Всемирный потоп?

Он сжимает свои губы самым восхитительным образом.

— Либо это, либо судьба.

— Судьба?

— Угу.

— Как так?

Он смотрит на мои губы, и это заставляет сердце биться быстрее. Пульс учащается, вынуждая адреналин бежать по венам быстрее.