Руины - Саманта Тоул (2021)

То, на что мне нужен ответ.

Когда я поворачиваюсь, то вижу, что он все еще стоит на подъездной дорожке и смотрит на меня.

— Зевс… — мой голос прорезает тишину. — Если бы ты не увидел меня в том клубе, той ночью, ты бы… ты бы когда-нибудь вернулся за мной? — Я должна это знать. Это очень важно.

Его глаза опускаются к земле. Он засовывает руки в карманы, носком ботинка пиная гравий.

— Я не знаю. — Его слова очень тихие. — Я хотел вернуться. Боже, я хотел. Столько раз. Я просто… — он вздыхает и поднимает голову, наконец осмелившись встретиться со мной взглядом. — Я просто не знал, как это сделать.

Несмотря, что именно это я и ожидала услышать, это все равно чертовски больно жалит.

Звук ожидаемого разочарования покидает меня.

— И именно поэтому, я никогда не поверю ни единому твоему слову, Зевс. Потому что, когда ты кого-то любишь, по-настоящему любишь, ты борешься за него. Ты сражаешься грязно и жестко, не взирая, что это может стоить тебе. И ты ни разу не боролся за меня.

И с этими словами я открываю дверь и захожу в дом, плотно закрывая ее за собой.

Глава 17

Я вышагиваю по паркету, грызя ноготь большого пальца и с тревогой ожидая возвращения Зевса и Джиджи с урока по балету. Пока ее не было, я занялась уборкой на кухне. Занятия закончились десять минут назад, так что она будет дома с минуты на минуту.

Когда Зевс забирал ее, чтобы отвезти на занятие, мы едва перекинулись парой слов.

Он просто спросил, в силе ли еще наши планы. Я ответила «да».

На этом наш разговор закончился.

Мы не вспоминали о прошлой ночи.

Я не в состоянии говорить о прошлой ночи. Или думать о чем-то из того, что он рассказал мне. Потому что сегодняшний день очень важен. Прочь посторонние мысли.

Я просто молю Бога, чтобы Джиджи спокойно отнеслась к тому, что мы собираемся ей рассказать.

Я слышу, как открывается дверь, и слышу разговор Джиджи с Зевсом.

Затем она зовет меня:

— Мамочка!

Вот оно. Пора стать большой девочкой и сказать моей девочке правду.

— Гостиная, — отвечаю я.

Она вбегает в комнату, вихрь розового цвета и кружев, и бросается ко мне на руки.

— Угадай, что! — она прижимает свои маленькие ладошки к моим щекам.

— Что? — спрашиваю я.

В комнату входит Зевс, и мой взгляд ненадолго останавливается на нем. Он улыбается, но я вижу беспокойство в его глазах.

Я пытаюсь ободряюще улыбнуться ему, но вряд ли у меня это получается.

— Ты должна угадать, мамочка. Иначе, это совсем не весело.

— Хорошо, я попробую отгадать. Но ты должна дать мне подсказку.

Ее маленький носик наморщился, а потом она усмехнулась.

— Холошо. Ты видишь на мне что-то новое? — она убирает ручки от моего лица и широко разводит их в стороны.

Я сразу заметила значок, приколотый к ее трико, но притворилась глупенькой.

Я откидываю голову назад и делаю вид, что изучаю ее лицо.

— Хм…ну, это точно не твое лицо, потому что оно такое, как и было.

— Ну естественно, мамочка. Не будь глупенькой. Я не могу изменить свое лицо.

Я даже не потрудилась рассказать ей о чудесах пластической хирургии.

— Хорошо. Потому что я люблю твое милое личико таким, какое оно есть.

Я целую кончик ее носа, и она хихикает.

— Давай, мамочка, угадывай! Зевс угадал голаздо быстлее, чем ты!

— О. — Я игриво приподнимаю бровь, бросая на Зевса дразнящий взгляд. — Вот как? Ну, мы не можем допустить этого. — Я осматриваю ее, а затем говорю: — Ты случайно не стала Балериной недели?