Руины - Саманта Тоул (2021)

Он заносит меня в комнату и закрывает за собой дверь.

— На двери есть замок? — спрашиваю я его.

— Нет.

— Джиджи может проснуться и войти.

— Детка, этого ребенка ничто, и никто не способен разбудить.

Верно. Когда моя девочка в отключке, она в полной отключке.

— Хорошо, — вздохнула я. Затем снова его поцеловала.

Он несет меня к кровати и садит на ее край.

Он делает шаг назад. Его глаза блуждают по мне, заставляя меня дрожать.

— Разденься, — говорит он, его голос похож на гравий.

Как по команде, я тянусь к подолу своего топа и стягиваю его через голову, прежде чем разум вернется в мой мозг.

Я бросаю топ на пол, а затем говорю:

— То, что мы делаем это, не означает, что мы снова будем вместе.

— Ммгм, — отвечает он.

— Зевс. — Хмурюсь.

— Голубка.

— Скажи это.

Его брови сходятся вместе.

— Это не значит, что мы снова будем вместе. Удовлетворена?

Нет.

— Да.

— Хорошо. А теперь подними юбку и покажи мне свою великолепную киску.

Боже, как я люблю, когда он так со мной разговаривает. Грязно и властно.

И теперь, когда мы избавились от предварительных ласк, я сделаю все, что он попросит.

Я раздвигаю ноги и задираю юбку.

Его глаза темнеют.

— Твои трусики закрывают мне обзор.

Снисходительно улыбаясь, я приподнимаю задницу и спускаю трусики с ног. Я отбрасываю их в сторону.

Пальцами по бедрам я задираю юбку назад, на бедра, а затем снова раздвигаю ноги, открывая ему желаемый вид.

— Удовлетворен? — я бросаю в него предыдущий его комментарий.

— Почти ... — Он прижимает указательный палец к губам. — Раздвинь ноги пошире, балерина. — Он указывает тем же пальцем.

Раздражение поднимается в моем горле.

— Я больше не балерина, помнишь?

Его челюсть напрягается.

— Я помню. А теперь раздвинь ноги.

Я готова принять этот вызов. Раздвигаю ноги чуть шире.

В его глазах вспыхивает раздражение.

Он подходит, становясь между моих ног, и опускается на колени, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

Он наклоняется и прижимается ртом к моему уху. Мое дыхание замирает.

— Ты можешь сделать лучше, чем это. Не забывай, я точно знаю, насколько ты гибкая.

Я не успеваю сказать ему, что я также на пять лет старше и что с тех пор у меня родился ребенок. Потому что, следующее, что я помню, это то, что лежу на спине, мои ноги раздвинуты, а рот Зевса на моей киске.

И, видимо, я все еще такая же гибкая.

— Боже, — выдыхаю я.

Его глаза устремляются к моим, его рот блестит от моей влаги.

— Об этом свидетельствует мое имя, детка.

— Самоуверенный ублюдок, — бормочу я.

— И ты знаешь, что у меня определенно есть все необходимое, чтобы подтвердить этот факт.

Я улыбаюсь, несмотря на свое раздражение от его самоуверенности.

Но улыбка стирается секундой позже, сменяясь приглушенным криком удовольствия, когда он снова накрывает меня своим ртом, посасывая мой клитор.

Его палец проникает внутрь меня секундой позже, за ним быстро следует другой, а затем он трахает меня ими.

Я извиваюсь от желания, мне нужно больше... нужен весь он.

Его свободная рука давит на мой живот, удерживая меня на месте.

— Поиграй со своими сиськами, — грубо приказывает он мне.

Ему всегда нравилось видеть, как я трогаю себя. Ну, когда он тоже мог в этом участвовать.