Измена: ты больше не мой - Екатерина Лискина

В этот раз меня отвезли в одно из популярнейших мест нашего города, где почти невозможно было заказать столик, в рыбный ресторанчик на крыше самого высокого здания.

Здесь все было как будто немного не из нашей реальности. От мужчины в костюме и перчатках, что стоял за стойкой гардероба и забрал мой уже поживший пуховичок так, будто я ему норковую шубу передала, до запахов и звуков. Плющ со странными пятнистыми листьями оплетал здесь колонны и опоры, поддерживающие стеклянную крышу и солнечные лучи проникали сквозь его листья и ложились причудливыми пятнами на паркет. Удобные кресла, белоснежные скатерти, вышколенные официанты. Это место очень сильно отличалось от того, где мы были в прошлый раз и в то же время удивительным образом они были схожи. Каким-то отпечатком надежности, успешности, пусть и в разных весовых категориях.

— Ты пробовала когда-нибудь устрицы? — Спросил Стас когда нам подали меню.

— Нееет, ты что! Устрицы это же что-то на богатом, я не могу себе такое позволить.

— Алин, ты серьезно, — Станислав даже опешил, — я конечно понимаю, это не на каждый день еда и ресторан тоже не дешевый, но ты реально здесь ни разу не была и ни разу не пробовала устрицы?

— Да, я серьезно, — я посмотрела прямо ему в глаза, — ты забываешь, что пусть у нас с Виталиком и были две неплохие зарплаты, но Андрюхе нужны были операции, реабилитации, лекарства. Дело не только и не столько в деньгах. Просто мне было не до ресторанов.

— Извини, — Станислав отложил меню и взял меня за руку. — Я помню, что тебе нелегко пришлось. Но тут и правда дело не в деньгах, дело в отношении. Никогда не поверю, что нельзя было среди всего этого — больниц, лекарств и реабилитаций, — выделить день на себя. Это неправильно.

— Наверное, можно было, — я грустно улыбнулась, — но мне правда было даже не о мыслей про отдых.

И мы помолчали, решив не говорить о Виталике и том, что он и вправду ни разу не пригласил меня в ресторан. На контрасте со Станиславом мне стало еще обиднее за себя.

Устрицы были странные. Немного склизкие, пряные и слегка соленые на вкус. К ним подали черный хлеб с мягким маслом, какие-то странные добавки, что полагалось класть в устрицу сверху. И их приходилось есть со странным хлюпающим звуком, всасывая из раковины. Можно было аккуратно выковырять вилочкой, но Станислав меня отговорил, сказал, мол, так вкуснее.

А потом нам традиционно снова испортили обед.

Глава тридцать шестая

Я даже не сразу узнала Виталика в этом хорошо одетом мужчине с модной стрижкой. Он избавился от своей многокарманной жилетки, переоделся из страшных джинс и драного свитера, что делали его похожим на чувака из анекдотов про сисадмина, в мягкие, хорошего кроя брюки и приталенную рубашку навыпуск. Причем как-то даже выглядел в этом всем похожим не на лаборанта заштатной лабы, а на модного блогера.

— Здравствуй, дорогая жена, — протянул он, подойдя к нашему столику, — и ты, дорогой бывший начальник. Не ожидал вас здесь увидеть.

Станислав закаменел лицом, он тоже не ожидал. А я так и тем более.

— Здравствуй, дорогой почти бывший муж, — я постаралась влить в голос как можно больше яда, — вижу, ты неплохо прибарахлился, понятно теперь, куда ушли алименты Андрюхи.

— Кто бы говорил, — Виталик оглядел меня с ног до головы, — еще и телефончик новый, — он даже языком поцокал. — Я вот думаю, суд примет это все во внимание и Андрюха останется жить со мной. Тем более это моя мать постоянно о нем заботится, пока ты порхаешь по ресторанам.

— Конечно, а вот все лекарства, реабилитолога и дополнительные занятия оплачиваю я, и поверь милый, это суд тоже примет во внимание!

Со стороны, наверное, казалось что мы обмениваемся комплиментами. Мы говорили достаточно тихо и улыбались. Но искры, пробегавшие между нами, больше не были искрами страсти. Они были холодными и жалящими, разряды ненависти, как шаровые молнии, почти видимые.