Время любви - Деметра Фрост

И что-то происходит со мной…

Будто что хлопнуло…

Взорвалось…

И потянуло меня туда, где темно.

Где нет ни воздуха, ни ветра, ни запаха.

Хотя нет, один запах был.

Противный такой, режущий не только носовый назухи, но и даже глаза.

Что это? Духи? Одеколон?

Нет уж…

Это запах секса. Пота и прочих всяких жидкостей. Страстных вздохов и активных движений.

Знакомый запах. До свадьбы мы с Андрюшей целибата не придерживались, и после секса какое-то время в комнате всегда витает подобный флер.

Однако…

Откуда он здесь?

Ах да…

Ведь мой любимый Андрюша только что трахался с этой девкой…

Трахался, а после в глаза заявил: “Ничего не было! “, “Ты все не так поняла!”

Лина права. Я конченая идиотка и дура.

С макияжем.

С прической.

На каблуках.

И в платье за несколько тысяч долларов.

Но дура.

Щелк.

Вспышка.

Солнце взрывается.

Щелк.

Вспышка.

И резко схлопывается, превращаясь в черную дыру.

И в нее стремительно затягивает все-все — и мою нежность, и мою преданность, и мою любовь к Андрюше, мою веру и надежду в его идеалы и силы.

Затягивает и мечты, и чаяния. И образы моего будущего, где я счастлива подле моего Андрея, а рядом — крутятся два спиногрыза, как две капли воды похожие на своего папочку. И совсем чуточку — на меня.

К сожалению, черная дыра почему-то не втягивает почти мерзкое чувство обиды и одиночества. Оно бьет по самому нутру, под дых, подкашивая ноги и заставляя голову кружится.

А после страшная мигрень буквально разрывает виски и мне приходится даже зажмуриться и опереться ладонью о косяк, чтобы не упасть.

— Танюша! Что с тобой? — мгновенно кудахчет Андрей, подхватывая меня под локоток, — Родная! Не пугай меня так! Что, голова кружится? Тошнит?!

— Только не говори, что она у тебя беременная! — усмехается Лина пренебрежительно

Я крепко жмурюсь и старательно перевожу дыхание.

Грудь, словно в тисках. Потому и дышать тяжело.

И сердце… Бух-бух. Бух-бух. Бьется сильно и тяжело и отдается прямо в желудок, вызывая тошноту. Мерзопакостное ощущение.

— Пошел ты, Орлов, — с трудом выдавливаю я из себя, — Пошел ты…

— Что, Танюш? Что ты такое говоришь? Я тебя не слышу!

— Пошел в жопу, Орлов! — внезапно для самой себя и, естественно, для Андрея взрываюсь я, что есть силы отталкивая жениха, — Не трогай меня! Не трогай!!! Ты подлец! ублюдок! Скотина! Сволочь! Как так можно?! На собственной свадьбе! На моих глазах!!! И после всего — врать! Причем так откровенно, так нагло! Сволочь! Сволочь!

Я кричу громко, уже и не пытаясь скрыть или хотя бы прикрыть истерику и невесть откуда взявшуюся тоску. Глаза и щеки обжигают яростные слезы, на горле стягивается тугой ошейник, который я, подняв руки, пытаюсь содрать, но пальцы почему-то не могут нащупать ни удавку, ни что-либо еще, поэтому у меня и не получается ослабить давление на гортань.

И хотя мне даже дышать трудно, я все равно продолжаю истошно кричать и даже материться. Я! Татьяна Карпова! Для которой даже слово “черт”, как правило, не в чести, материлась!

Но легче не становилось!

Ни от слез, ни от крика!

А от вида Андрея, который от моей истерики все сильнее и сильнее хмурится и даже брезгливо кривится, мне становится только хуже.

В какой же момент я оказываюсь на улице? Я слышу голоса и разговоры, вижу яркие вспышки и сияющие улыбки.

Но вот кто-то дергает меня за руку и юбку, кто-то громко окликает меня по имени.

Но мне плевать!

Почему-то все передо мной окрашено темными пятнами и подтеками, и от вида белоснежных скатертей, лент и цветов, с которых будто стекает гниль и грязь, меня страшно мутит и выворачивает.

Господи, как же мне плохо…

— Танюша!

— Таня!

— Танечка!