Жена самурая - Виктория Богачева

Дождь постепенно сошел на нет. Такеши переговорил о чем-то с самураями и отпустил их. Яшамару ушел последним, единожды оглянувшись на своего господина. Наоми смотрела, как ее почти-уже-муж медленно идет к дому через тренировочную поляну. Она изо всех сил старалась отвезти взгляд от его обнаженной груди и поднять его выше: так, чтобы видеть только лицо.

На перилах деревянной веранды, укрытой от дождя навесной крышей, дожидались своего часа сложенные купальные простыни. Такеши взял одну из них и промокнул лицо, когда поднялся по ступеням. Он ничего не сказал Наоми, хотя теперь их разделяло лишь несколько шагов.

— Я была не права, — собравшись с духом, начала она. — Я не должна была с тобой так говорить.

Такеши отжал с волос воду и впервые посмотрел на Наоми.

— Прости меня.

Он накинул купальную простыню на плечи. Ее взгляд против воли скользнул по уродливому клейму у него под грудью.

— Я не потерплю такое от своей же жены, — спустя долгую, наполненную молчанием минуту сказал Такеши.

По его голосу нельзя было сказать, злился ли он еще, или уже нет.

Наоми зябко повела плечами. Дождь оставил после себя прохладную свежесть и тихий перестук капель, падавших с крыши.

— Я не… — она заговорила, но осеклась.

Лучше не начинать сейчас, чтобы вновь потом не пожалеть.

— Я прикажу, чтобы Яшамару и Масахиро присоединились ко мне утром за трапезой, — сказал Такеши, поймав взгляд Наоми. — Ты придешь к нам и расскажешь, почему хотела отменять подати для крестьян.

— Не отменить, а смягчить, — она повторила то, что говорила несколько дней назад, и Такеши дернул уголком губ, усмехнувшись.

— Смягчить, — повторил он.

— И что ты решишь? — Наоми подняла голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Зависит от тебя, — Такеши пожал плечами и провел пальцами по ее щеке, заставив Наоми вздрогнуть от нечаянной ласки. — Убеди меня.

Глава 10. Клятва

Наоми решила сделать по-своему. Она опозорилась публично в тот день, когда Масахиро обратился к Такеши на крыльце поместья, в окружении самураев. И постоять за себя она должна так же, в присутствии людей, а не во время тихого ужина для четверых человек.

В ту ночь Такеши вернулся в свою спальню, но утром она все равно проснулась одна. Она знала, что сразу после рассвета и до первой трапезы ее будущий муж проводит с самураями утреннюю тренировку, и решила воспользоваться этой возможностью.

На смену вчерашнему дождю пришло солнце, и сквозь приоткрытые ставни на татами падали его первые лучи. С особой тщательностью Наоми умылась и даже слегка припудрила лицо. Она ведь собиралась на своего рода битву, и должна подойти к ней со всей ответственностью. Уже не первый раз она пожалела, что у нее совсем нет никаких украшений. Все, что когда-то было, осталось в поместье отца. Ее старые заколки и гребни из черепахового панциря, ленты и отрезы ткани являлись ее приданым наряду с множеством другим вещей, и отец был обязан направить его в поместье нового мужа своей дочери, даже если и не хотел.

Но из поместья Токугава до сих пор ничего не пришло, и Наоми терялась в догадках. Быть может, Такеши не раскрыл ее отцу своих планов, и тот все еще считает, что его дочь стала наложницей? Тогда его мотивы просты и понятны: наложницам не полагается приданое, и все чудесные вещицы, которые достались Наоми от ее матери, теперь принадлежат ее младшей сестре.

Для сегодняшнего дня Наоми выбрала единственное светлое кимоно среди тех, что пошили для нее мастерицы по приказу Минамото. Светло-розовое, нежное, как утренняя заря, с узором из бутонов сакуры и тонких веточек с зелеными листочками. Мисаки помогла ей облачиться в кимоно и повязать светло-зеленый, в цвет листве, пояс оби.

— Он очень подходит к вашим глазам, госпожа, — осмелев, сказала девочка, и Наоми одарила ее благодарной улыбкой.