Лекарство от одиночества - Юлия Резник

— Вот и отвлекись, — оскаливается тот в ответ и поворачивает меня лицом к стене. Застываем щека к щеке. Юра приковывает меня к себе мутным взглядом в отражении зеркала. В его серо-зеленых глазах горит необузданная темная похоть. И хоть сейчас я бы с гораздо большим удовольствием просто полежала с мужем обнявшись, я завожусь, отравляясь ей. Запрокидываю голову, чувствуя, как невольно приоткрываются губы, и чувственно потираюсь задницей о его стояк.

— Моя девочка, — шепчет Юра, спуская по плечам тонкие бретельки моей ночнушки. Стоит его пальцам коснуться сосков, и я выгибаюсь еще сильнее. Мое тело настроено на этого мужчину, на него одного, порой кажется, я вообще все на свете ему позволю…

— Юрка, Юрочка, Юр… Давай хоть в спальню, что ли?

— Зачем? Тебе разве так плохо? — Юрка выкручивает мои напряженные соски, задирает подол и дальше без всякой подготовки врезается в меня одним глубоким толчком, так что у меня ноги отрываются от пола, и я повисаю, распятая, в отчаянной попытке удержать свой вес на вытянутых, скользящих по мраморной столешке ладонях. — Ну? Тебе плохо со мной?

— Хорошо-о-о, — мышцы ритмично сжимаются. Боже, о чем он вообще? Я ни с кем другим себя даже не представляю.

— Да, да, да… Ты ж моя сладкая. Тебе много не надо, да?

Иногда это звучит как претензия. Как будто он недоволен тем, что я улетаю так быстро. И зачастую не один раз. Глупо, но порой из-за этого я чувствую себя… как будто бы грязной. И очень, очень уязвимой перед ним.

— Аа-а-а-а!

Я кончаю мгновенно. Зажимаюсь, переживая судороги, одна за другой прокатывающиеся по телу, и вновь, захлебываясь, мычу, когда муж резко обрывает мой крик звонким шлепком по заднице.

— Ах ты ж сучка. Давай-ка еще разок…

Ловлю, как рыба, ртом воздух.

— Нет, Юр, хватит… Юра-а-а.

Да только его теперь и катком не остановить. Юра задирает мою ногу, ставит стопу на столешницу и дотрахивает в каком-то совершенно диком остервенелом темпе. Наверное, из-за принятого на грудь спиртного процесс в этот раз сильно затягивается. Я кончаю еще раз и растекаюсь по столешнице, а Юра все никак не достигнет пика.

— Вот так, вот так… Кайф, какой же кайф… — хрипит он, наконец, забиваясь в оргазме. Потом долго, будто извиняясь, ласкает губами мою покрытую испариной спину, слизывает пот с шеи и гладит горящие от шлепков ягодицы. Он никогда не извиняется за то, что был слишком груб. Мы вообще об этом не говорим. Впрочем, я вовсе не уверена, что ему есть за что извиняться. Если только за то, что в самом начале отношений между нами все было по-другому? Так ведь жизнь идет, все меняется. Многие пары начинают экспериментировать, чтобы поддерживать в отношениях страсть. Да и мне ли после двух оргазмов жаловаться? Нет. А эта тоска… Это просто тоска по ушедшему. Вяло взбрыкнув, высвобождаюсь из-под Юркиной туши, но тот останавливает меня, сжав пальцы на запястье.

— Я переборщил?

— Нет. Просто…

— Что?

Жуя губы, прикидываю, стоит ли поднимать эту тему. Есть ли вообще что здесь обсуждать? Наверное.

— Давай я обмоюсь, и поговорим? Кое-кто здорово меня запачкал.

Юра соглашается. Наспех обмывает в раковине опавший член и уходит, оставляя меня наедине с невеселыми мыслями. Уже стоя под душем, я прихожу к выводу, что на фоне всех остальных проблем то, что сейчас случилось — ничего не значащий пустяк, говорить о котором глупо. Но когда возвращаюсь в комнату и застаю Юрку спящим, испытываю парадоксальное разочарование от того, что разговора у нас не вышло.

Ночью мучаюсь от бессонницы, встаю разбитой. Из кухни доносится аромат булочек. Значит, свекровь встала первой, и завтрак за ней. Привожу себя в порядок.

— Юр, — бужу мужа, — Юра, вставай.

— А? Что такое? Который час?

— Восьмой.

— Восьмой? Кто-то умер? Ты чего меня в такую рань будишь? Воскресенье ведь!