Люби меня - Анна Брукс

— Пока ты не сказал, что никто не должен на меня так кричать, я никогда не понимала, насколько всё плохо на самом деле.

— Прости меня, Рейн.

— Всё то время, что мы были вместе, он всегда заставлял меня обещать, что я не брошу его. Сначала это было мило. Однажды мы поссорились, и он в отместку покатался на своем снегоходе по шоссе. Боже, это было так опасно, но, когда он вернулся, он снова был нормальным. Поэтому я изо всех сил старалась сделать его счастливым.

— Ты не обязана была этого делать.

— Но мне казалось, что так оно и есть. Его родители… они знали, каким он был, но никогда ничего не предпринимали. Мне всегда казалось, что они рады, что он не сидит у них на плечах. Всегда отталкивали его ко мне, как только мы начинали встречаться. Как будто действительно поощряли нас быть вместе и давили на нас, чтобы мы поженились.

Я понимала, что они мне не нравятся.

— Перед его отъездом я решила, что, когда он вернётся, я заставлю его пойти к врачу.

Потому что несомненная правда в том, что я его любила. Когда ему было хорошо, всё было замечательно. Он был так заботлив и так много сделал для меня. Он всегда будет занимать особое место в моём сердце.

Но когда он был плохим… всё было совсем по-другому. Не хочу говорить, что всё было плохо, но полагаю, это было не хорошо. Я всё ещё могла видеть его настоящего за тревогой в его глазах, но не была уверена, что достаточно сильна, чтобы быть тем, кем он хотел меня видеть. Я пыталась.

— Ты когда-нибудь говорила об этом с кем-нибудь ещё?

— Нет. Я имею в виду, что упомянула о его странном поведении его матери, и она признала это, но на этом всё. Мне кажется, я была почти смущена или что-то в этом роде. Я чувствовала, что, возможно, проблема во мне, и старалась быть такой, какой, как мне казалось, он хотел меня видеть. Ходила в рестораны, которые он хотел, смотрела фильмы, которые ему нравились, и даже прыгала с парашютом, потому что он умолял меня, — лишь мысль об этом вызывает у меня тошнотворное чувство. — Я до смерти боюсь высоты, Вон. Но сделала это ради него.

— Никогда не делай то, чего не хочешь делать, особенно если это лишь для того, чтобы осчастливить кого-то.

— Но я не была несчастна. По крайней мере, в то время я так не думала, — я перекатываюсь на бок, и мы оказываемся лицом друг к другу. — Теперь я счастлива. Ты делаешь меня счастливой.

— Ты тоже делаешь меня счастливым, Рейн.

Я закрываю глаза и улыбаюсь. Тяжесть дня давит на меня, и вскоре сон утягивает меня за собой.

* * *

Когда я проснулась в первое утро после проведённой с Воном ночи, рядом его не оказалось. Я запаниковала, но потом увидела записку на его подушке. Не так уж много слов он написал — по его мнению, мне не помешает побыть одной. И он был прав.

Я позвонила маме, поговорила с ней и многое объяснила. Побродила по дому, почистила духовку. И самое главное, я поехала навестить Брайана.

Я сидела на скамейке в колумбарии и смотрела на маленький квадратик на стене с его именем (прим. Колумба́рий — хранилище урн с прахом после кремации). В течение двух лет я оставляла ему сообщения. В течение двух лет разговаривала с ним и говорила, что люблю его. Убедила себя, что я ужасный человек, потому что многие слова, сказанные мной, были не от сердца. Они были из чувства долга. И все же я дала ему обещание, которое собиралась сдержать.

— Итак, полагаю, что это всё, не так ли? — я огляделась и убедилась, что вокруг нет никого, кто мог бы услышать, как я с ним разговариваю. — Когда я обещала, что буду ждать тебя, никогда не предполагала, что всё будет именно так. Не представляла, что буду разговаривать со стеной… хотя именно это я чувствовала половину времени, когда пыталась поговорить с тобой, — я хихикаю, потому что это была своего рода шутка между нами.