Стану тебе женой - Юлия Бонд

Меня немного потряхивает. Раньше Лиза никогда не видела, как мы с Вовой проявляем друг к другу знаки внимания, да их и не было в течение дня, в принципе. Разве только, когда на Вову находило какое-то помутнение, но даже в такие моменты он утягивал меня в ванную комнату и закрывал дверь на замок. Да, со временем любые отношения сжирает бытовуха и все эти нежности, в виде невинного поцелуя в губы и даже в щеку, сходят на нет. Возможно, через годы у нас с Радмиром так и будет: я перестану реагировать на него как на соблазнительный экзотический фрукт и пускать голодные слюнки, а муж пресытится своим победным трофеем, за которым охотился несколько месяцев, и мы станем обычными, сдержанными, какими однажды стали с Вовой.

Неловкость момента исчезает и я, вооружившись хорошим настроением и улыбкой, помогаю Радмиру с кулинарными шедеврами.

— Очень вкусно, — доев до последнего кусочка, Лиза молча встаёт из-за стола, относит грязную посуду в раковину и убегает к себе в комнату на второй этаж.

Оставшись наедине, долго молчу, пытаясь сосредоточиться на спагетти и куриных крылышках, а не копаться в своей голове, переворачивая там всё вверх дном и вытягивая из тайников воспоминаний что-то очень хорошее, светлое, что было у нас с Вовой. Да, я его не отпустила… В моих мыслях он всё ещё жив и я каждый раз вскакиваю как ненормальная, когда звонит телефон, потому что надеюсь увидеть на экране имя входящего абонента, который отныне вечно недоступный.

— Милая, я сейчас буду кормить тебя с ложечки, если ты не перестанешь гипнотизировать тарелку. Она сама не опустеет, — в его тоне слышно не раздражение, а забота. — Не понравилось?

— Понравилось, — фальшиво улыбнувшись, хватаюсь за вилку и пытаюсь наколоть на неё кусочек помидора.

— Наташ, — Рад накрывает мою свободную руку ладонью, — у тебя руки дрожат. Может, в больницу?

— Не нужно, — поспешно качаю головой.

— Ты выглядишь не очень. Бледная вся. Руки дрожат. И вес совсем не набираешь.

— Пройдёт.

— Когда?

— Не знаю.

— Я волнуюсь, милая, — пальцами поглаживает мою руку, — и за тебя, и за ребёнка. Вы же сейчас с ним едины и его здоровье напрямую зависит от тебя. Представь, какое ты передашь ему здоровье, если будешь всё время нервничать и плакать?

— Не нужно мне объяснять очевидные вещи, ладно? Я прекрасно осознаю, какая на мне ответственность за будущего малыша, но прости… — жму плечами и развожу руки в стороны, — что я не такая бесчувственная скотина, раз не могу спокойно реагировать на смерть Вовы. Мне больно, Рад. В груди очень болит. И можешь считать меня сумасшедшей, но я всё ещё жду его звонка. Я до сих пор…

Рад качает головой, чтобы я не продолжала. И на долю секунды я замечаю боль в его глазах, что причинила своими словами.

Наверное, лучше было не заводить этот разговор, в принципе. Сослаться на то, что меня продолжает мучить токсикоз, хотя последние дни он начал отступать и я даже стала завтракать по утрам. Но я так не могу и не хочу! Я не буду врать своему любимому мужчине, что оплакиваю бывшего мужа, потому что это не так. И если Рад хоть чуточку отключит свои эмоции и включит холодный разум, то поймёт, что с Вовой у меня не всегда было всё плохо, а было даже очень хорошо, иначе бы не родилась Лиза и мы не прожили бы в официальном браке целых одиннадцать лет.

На непонятной ноте заканчивается наш "недоразговор". Рад встаёт из-за стола.

— Пойду покурю. Посуду оставь, я сам приберусь на кухне, когда вернусь.

Я должна ему что-то ответить, а ещё лучше остановить и убедить в том, что мой траур по бывшему мужу — не потому, что я до сих пор его люблю, а просто потому, что я живой человек и мне не чужды эмоции. Хотя… зачем это ему? Я же вижу как его штырит от любых упоминаний о Вове.