Сокрушенная тобой - Нэшода Роуз

— Ты вообще имеешь хоть какое-то представление, что такое РС? Мне кажется, что нет и…

— Мэтт. Не надо, — дерьмо. Рем не сносил никакие обвинения так легко.

Но Мэтт продолжил.

— Она никуда не может поехать. Она больна, и ее болезнь пожирает миелин в ее нервных клетках. Ты вообще представляешь, что такое миелин? Ну, а я, черт возьми, знаю! И она никогда не поедет с тобой в турне, ты подумал об этом? Медицинская страховка не распространяется за пределы страны. Готов поспорить, ты никогда не думал об этом так далеко, не так ли? Я задаюсь вопросом, почему? Потому что ты сумасшедший, гребаный придурок, вот почему. Попользуешься ей, а потом оставишь, когда станет тяжело. Мой совет… уходи сейчас, прежде чем я надеру тебе задницу, когда ты, черт возьми, причинишь ей боль снова.

Оу. Я опешила от слов Мэтта. Он всегда защищал меня, и я люблю его за это, но это так же злит меня, поэтому я скрываю свой диагноз от всех, я не рассматривала себя так, как это сделал только что он. Слабой. Уязвимой. Неспособной. Я не была такой, и я боролась с этой реальностью чертовски сильно, чтобы быть уверенной, что я не такая.

Рем настоятельно подтолкнул меня к переднему сидению и затем отступил. Я схватила его за руку, но он вырвался и направился к Мэтту. Он не мешкал, когда нанес первый удар. Хотя Мэтт был готов и в последнюю секунду уклонился от удара, он принял его в плечо, вместо челюсти. Рем сбил Мэтта на тротуар.

— Мэтт. Остановись. Рем, — я не могла ничего сделать, кроме как сидеть там и наблюдать, как они дерутся и перекатываются по земле. Я вздрогнула, когда услышала резкий треск, когда кулак Мэтта нашел щеку Рема, а потом Рем локтем прошелся по лицу Мэтта.

— Прекратите.

Рем прыгнул сверху на Мэтта и обхватил рукой его шею, перекрывая ему подачу воздуха.

— Ты же ведь ни черта не понимаешь, да? Ее болезнь не властвует над ней… это она держит болезнь в чертовых железных перчатках. Она скрывает это от тех, кто многое значит для нее, потому что ты относишься к ней, как к гребаной больной, и она думает, что и остальные будут делать так же… но она не больная. Она живет. И я намереваюсь быть с ней каждую минуту этого, — его голос стал тише. — И, если придется покинуть группу, значит я уйду. Но никогда больше не говори, что я использую ее.

Мое дыхание сбилось от слов Рема. Он встал, и его глаза немедленно нашли мои. Его слова эхом проносились в моей голове снова и снова.

Он понимает.

Он понял все.

Он знает, как я себя ощущаю.

И он что, только что сказал, что оставит группу ради меня?

На этот раз я была безмолвна. Дразнящая теплота прошла через мое тело, когда мы уставились друг на друга. Я слышала, Мэтт поднялся на ноги, но я не могла отвести глаз от Рема. Разве я не обещала себе жить каждый день по полной? Рисковать? Был ли Рем риском, который я соглашалась принять? Не было сомнений, я хотела его, но я все еще была не готова прыгнуть в наши отношения двумя ногами, как он того хотел. С Ремом требовалось соблюдать осторожность, и прямо сейчас я была одной ногой там, другой тут.

— Детка, — сказал он и протянул руку. Она опустилась в мою, и мне захотелось вздохнуть.

Я посмотрела на брата.

— Мэтт, неважно, что произойдет… Я буду в порядке.

— Кэт… Боже. — он посмотрел на Рема, и мы все замолчали на несколько секунд. Потом Мэтт, с кровью, текущей из его носа, протянул руку Рему. — Ладно, приятель. — Приятель? Теперь он приятель? — Возможно, у тебя, и правда, есть яйца, раз уж решил связаться с моей сестрой, понимая, что это влечет за собой. И я говорю не только о ее РС. Но я все еще присматриваю за тобой, и если ты облажаешься… Я поджарю твои яйца.

— Достаточно справедливо. — Рем сжал мою руку. — Мы вернемся через несколько дней.

— Что? — я посмотрела вверх на него, и он подмигнул мне. Это было ласково и мило, и мне нравится, когда он показывает эту часть себя.

Мэтт нахмурился.