— Не тебя одну. Я думала ты не придешь.

— И оставить тебя самой разбираться с этим кошмаром? — Джейн откидывает свои длинные светлые волосы назад и ставит напитки на деревянную табуретку. — Ты плохого обо мне мнения.

— Я закрасила одну стену и собираюсь начать ее разрисовывать. Ты можешь заняться стеной напротив, — я указываю на обшарпанную стену. Джейн кивает и улыбается. — Только каблуки придется сбросить, а короткое платье снять.

Девушка кивает и, переодевшись, принимается за работу.

Время проносится невероятно быстро: особенно когда в наушниках играет любимая музыка, и ты занята любимым делом. Кажется, проходит около трех часов, и я успеваю расписать половину стены.

— Черт! Я так устала, схожу нам за обедом, окей? — Джейн стряхивает со своего рабочего фартука остатки засохшей краски и тяжело вздыхает. Эта девушка — настоящий талант, ее картины и росписи невероятно красивые, но что касается физического труда — для нее это невероятная пытка. За все это время я слышала десятки нервных вздохов, сотни проклятий, и тысячи слов о нытье.

— Почему ты не наняла бригаду рабочих? Уверена, Бейкер не разорился бы из-за пары сотен долларов! — бубнит Джейн в тот момент, когда снимает с себя испачканный фартук.

— Бейкер не хочет тратить даже доллар на ваше несчастное агентство, — раздается низкий мужской баритон, и мы с Джейн одновременно оборачиваемся. Клайм стоит у лифта, засунув руки в карманы брюк и наблюдая за нами тяжелым взглядом. Джейн моментально краснеет, вытягивается струной от того, что Клайм слышал ее слова и моментально убегает под недовольным взглядом Клайма, что-то бубня себе под нос.

После ухода Джейн, Клайм медленными шагами подходит ко мне, а я не свожу с него взгляда. Он останавливается рядом со мной и равнодушными глазами рассматривает проделанную мною работу. Я плохо знаю нового Клайма, мне никак не удается проникнуть через его маску безразличия, но что-то мне подсказывает, что он доволен работой.

— Это твоё хобби? Заниматься благотворительностью и набирать убогих сотрудников?

— Тебя не должен интересовать штат моего агентства. И Джейн не убогая, она профессионал своего дела, — я фыркаю и резко отворачиваюсь. Боже, можно ли быть еще большим мудаком?

— Славно, что ты не испортила эту стену, — проигнорировав мои слова, Клайм продолжает рассматривать созданную мною абстрактную картину.

— Да брось, неужели сложно признать, что я справилась со своей задачей? — я скрещиваю руки на груди и стараюсь смотреть ему в глаза, но вместо этого мой взгляд падает на пульсирующую яремную вену на его шее под бронзовой кожей. — Ах, да, ты эгоцентричный мудак, которому сложно признать чье-то превосходство.

Один рывок и я не успеваю понять, как оказалась прижата спиной к стеклянным перилам, отделяющих лестницу от помещения. Клайм оказывается так близко, что запах его парфюма вперемешку с ароматом мужского тела проникает в нос, заставляя меня рефлекторно свести колени.

— Не рекомендую бросаться такими словами. Мне напомнить, на каких условиях ты здесь находишься?

— Лучше напомни себе, каким ублюдком ты стал. Думаешь, я настолько глупа и не в состоянии понять, что испорченные стены — твоих рук дело и ты расцениваешь это как возможность втаптывать меня в грязь, заставляя спать с тобой?

— Кхм, кхм.

Женский голос привлекает наше внимание, и мы одновременно поворачиваем головы в сторону источника звука. Клайм делает шаг назад, поправляет лацканы своего пиджака, засовывает руки в карманы брюк и плотно сжимает челюсти.

— Извините, мистер Бейкер, мистер Танака искал вас, — та самая девушка с ресепшена два раза моргает, но продолжает держать невозмутимое лицо, делая вид, что не слышала наш разговор. Хорошо Клайм выдрессировал своих сотрудников. Рядом с девушкой стоит низкорослый мужчина азиатской внешности, с улыбчивым выражением лица.

Клайм быстро подходит к нему и протягивает руку.

— Йоши, рад видеть!