Не обещай - Фло Ренцен

Мне щекотно, я смеюсь и отдергиваюсь:

— Нрав-вится?..

— Ахереть. Я аж возбудился, — тянет мою руку к своей ширинке, я же делаю вид, что не хочу туда тянуться. — Напоминает сиськи, — продолжает. — Ну-ка… подойди-ка… — он рассматривает два здания разной высоты, — да, точно — твои.

Я шутливо возмущена этим сопоставлением, он шутливо невозмутим:

— Во, смотри.

Он начинает меня раздевать, при этом двумя пальцами «отмерять» какие-то участки на грудях, чередуя «замеры» с мокрыми поцелуями:

— Вот так. Вот здесь, здесь и здесь. Ну, точняк, я же сказал, — и одним рывком сдергивает с меня трусики.

— Ри-и-ик! — возмущенно пищу я, голая, в одних босоножках — перед ним, полностью одетым.

— Че, имя мое нравится? — глухо ворчит он и толкает он меня на стол. — До визга нравится… до писка… Давай… — внезапно рвется вниз и лижет киску, — м-м-м… визжи мое имя… — так же внезапно прекращает вылизывания, быстро расстегивается и вставляется в нее.

— Ах… ты-ы-ы… — не визжу — рычу я, ухватив его зубами за шею.

От кого поведешься, от того и наберешься.

Его щетина колет мне губы, а ноздри и дыхалку разъедает запах сигарет. Его шероховатые засаленные джинсы, будто наждаком, трут мои голые ноги. Гроблю маникюр, царапая его мокрую куртку, что стоит колом, а сама думаю со стоном:

«Дома… дома… как хорошо быть дома…»

Ему слышны лишь мои отрывисто-оторванные звуки и междометия.

Вопреки моим замыслам вместо нормальных, цивилизованных стонов я издаю истерические, хихикающие рыдания, а против его попытки засчитать это за вожделенные им визги категорически возражаю:

— Это не визги, а… эм-м-м… экстатические звуки.

Я в скором времени бросаю его куртку и пролезаю под футболку, под которой царапаю его голую спину, а его таскаю за волосы.

Но ему надоедает мое насилие над его волосами, и он тихонько требует-ворчит:

— Так, че за нахуй… ты нежней не можешь, что ли…

Могу, конечно — кончая, нежно треплю его по голове, чем вызываю на его лице блаженную улыбку.

***

Раннее лето в Берлине сейчас скорее напоминает раннюю весну.

Какой там — мило посидеть на балконе после крышесносного приветственного секса, попить чай, поесть в конце концов. Холод и сырость знают, что им здесь не место, и будто просят прощения за то, что все-таки нагрянули, застали врасплох носителей шортиков и маечек, испортили им вечер.

Тут волей-неволей не захочешь никуда вылазить из кровати, а будешь кувыркаться дальше, уже хотя бы для того, чтобы согреться. Или просто повозиться друг с другом.

— Есть охота, — замечает Рик, погрызая мое ухо.

У меня урчит в животе.

— М-гм, опять придется пиццу заказывать, — невозмутимо соглашаюсь со своим желудком. — Ну, или другое что-нибудь. Ты ж ниче не приготовил.

— Это ты ниче не приготовила, — «взъяряется» Рик, а его лапы грозными, требовательными тисками сдавливают мои сиськи.

— Я сама только с дороги.

— С дороги?.. — огрызается он, глядя на меня исподлобья. — Так тебя ж уже — с дороги… мало тебе?.. А ну, нá еще…

Мою голову недвусмысленно нагибают «на юг», заставляют взять губами член.

— Ты че делаешь… — возмущаюсь — и беру.

— Кормлю тебя… с дороги…

Я категорически несогласна с тем, что секс способен заменить еду. Категорически. Но я делаю-таки ему минет, и наш голод на время утихает, вернее, видоизменяется.

С голодным удовольствием заглатываю его и представляю, как он будет кончать мне на грудь.

Перед самым финишем Рик легонько оттаскивает меня.

— Давай, трахни меня… давай… — требует он и сажает наверх. Не прекращает хрипловатого бормотания: — О, как ты хорошо его сосала только что… прям так, как надо… чтоб язычок вперед… я чуть не кончил… еле сдержался… давай теперь… о, давай…