( Не) моя малышка - Валентина Элиме

С приезда Раи и моего решения о том, чтобы сблизить дочь и мать, Анна изменилась. Она не только начала сторониться и избегать меня, но и была не согласна с тем, что ребенок должен расти рядом с родной матерью, с той, которой было наплевать на дочь, а не тётями и дядями, что души не чаяли в малышке. Но я слишком поздно понял, что между надо ребёнку и готова ли мать на такое, слишком большая разница. Рая только на словах была рада совершать подвиги, что многие бы позавидовали. На самом же деле, её больше интересовали деньги и положение в обществе. Да и её внимание ко мне, если честно, меня уже начало раздражать. Как Олег не мог разглядеть в ней алчность и меркантильность? Рая готова была идти по голове своей сестры, которая до этого дня делала для неё всё, что могла и даже больше. А что она в ответ? Захотела комнату родной сестры. Видите ли, ей так ближе к ребенку. Будто никто не догадался, что ей захотелось комнату побольше и всё. Мало ей того, что она чуть ли не все дизайнерские вещи из шкафа Анны стащила, теперь ещё и на её территорию посягнула. Да и к своему ребёнку за всё время она подходила пару раз от силы, не больше. Рая не кормила Валерию, вместо неё это делала Надежда Аркадьевна. Анюта не прогадала, что взяла её на место прежней Марии Ивановны. Со всем остальным же справлялась Виктория Анатольевна: переодевала, купала, занималась, играла и гуляла с ребенком как положено. Рая же была рядом с дочерью только в то время, пока я находился дома. Усердно делала вид, что любит ребёнка и занимается ей. Стоило мне уйти на работу или по делам, как она всё бросала и занималась только собой любимой. Камеры по всему дому не врали, как и работники, нанятые мной. Да и сама малышка в руках родной матери вела себя беспокойно, чуть ли не сразу начиная хныкать и плакать. Сердце ребенка не обмануть.

Анюта же… Она страдала. Да, девушка послушалась меня и давала возможность Рае сблизиться с дочерью, чуть ли не отстранившись полностью, но только та не оценила такой поступок. Видимо, и не хотела. Её больше интересовали деньги и я. Я ошибся, хоть и не хотел это признавать. И с болью на душе, как и на сердце, следил за тем, как она по ночам сидит возле кровати ребенка, пробираясь в детскую комнату словно вор, и гладит девочку по головке, держит за малюсенькую ручку, что была чуть ли не с мой палец. Смотрел на неё через экран, любовался и думал. Думал, как выйти из этого положения, что загнал всех туда сам, с меньшими потерями. Ведь начни я глобальные перемены сейчас, то Рая взбрыкнула бы. Лишиться кормушки, где постоянно еда и вода, главное, финансы, она вряд ли захочет. Ведь главное оружие — малышка, по праву её. Она без раздумий выставит её разменной монетой. И вот вместо решения, я тонул всё глубже и глубже, совершая ошибки, как и отдаляя от себя девушку.

− Когда маме всё расскажешь? Она имеет право знать, − крестный затронул ещё одну больную мозоль, расковыривая и так кровоточащую рану.

− Сразу, как только врач разрешит, − я на днях интересовался её состоянием, навестил в больнице, принёс подарок на новый год. — Ещё пару дней и можно будет. Сперва её тоже нужно подготовить.

− Мне заняться этим вопросом? — как бы я хотел сказать да, но воздержался. Это моя боль и мне же от неё избавляться.

Крестный и мои родители были закадычными друзьями. Когда-то. Пока Ефим Петрович не потерял всю свою семью и не ушёл в себя. Со временем «отвлёкся» от горя на нас с Олегом, но всё равно былой близости уже не было. Да и со своей матерью я сам должен разобраться. Понимаю, что потеря ребенка для каждой матери — это ужасно, но есть же и второй. Не стоит забывать про него, который изо всех сил старался вытянуть её. Тут ещё и внучка нашлась, частичка погибшего сына. Я надеялся, что она поможет моей матери восстать, выйти из своей клетки, а не сломаться до конца, угаснув, как цветок без воды и солнечного тепла. Только бы ещё хуже не сделать…